Тайланд - страна без тайн?

Но было поздно: к нам подошла молодая приятная девушка и попыталась что-то сказать. Она долго молча шевелила губами и, наконец, произнесла фразу: "Говорите ли вы по-тайски?" "Не говорим,"— сказали мы. Тогда она снова безмолвно пыталась артикулировать какие-то английские слова, помогая себе жестами, и, наконец, произнесла слово "дедушка".

"Ваш дедушка умер?"— спросила я. "Да,"— ответила она. В павильоне я заметила длинный красно-белый саркофаг, украшенный позолотой, как и крыша храма. "И тут его сожгут,"— более утвердительно сказала я, указывая на печку. Она подтвердила, и снова стала шевелить губами. "Мы все поняли,"— сказала Сияна. Но девушка махнула рукой в жесте протеста и через некоторое время произнесла слово "eating." "Может, у них принято приглашать на поминки?— сказала я Сияне.— Ну как, перекусим?" Дочка кивнула — по пути мы устали.

Мы с девушкой назвали друг другу свои имена, и она взяла меня за руку, подвела к группе тайцев в характерно белых кофточках (белый — цвет траура в Тайланде, как и в Индии), которые стояли недалеко от микрофона: видимо, скоро должна была начаться траурная церемония. Она представила меня родственникам, а потом отвела в другой большой павильон без стен — кухню и напоила кофе (от риса мы отказались). Рядом за столиками сидели несколько десятков человек и тоже перекусывали. Преодолев языковой барьер, отделявший ее от английского, девушка рассказала, что у нее два брата и сестра, а она учится в Патайе работать на компьютере и специально приехала на поминки. Дедушка два месяца провел в больнице и умер от заболевания желудка, бабушка тоже умерла несколько лет назад. Я в ответ рассказала о своей семье. Так мы пообщались, а потом она немного проводила нас в обратную сторону. Оставаться на церемонию прощания мы не стали — да она и не предлагала.

Что нас поразило в этих буддийских поминках — так это полное отсутствие всякой скорби, у кого бы то ни было. Отчего издали и можно было принять это собрание людей за подготовку к вечернему концерту. "Пусть вашему дедушке будет там хорошо,"— сказала я ей, указывая на небо. У меня родилась эта сама собой разумеющаяся фраза, как нечто объединяющее наши разные культуры. Она кивнула: видимо, она в этом нисколько не сомневалась — как и мы не сомневаемся в светлом счастье усопших близких на наших похоронах.

Уже в сумерках мы проделали обратный путь через монастырь, не сразу найдя лестницу, по которой поднимались и спросили дорогу у монахов. Среди нескольких монахов в оранжевом одеянии, которые указали нам путь, было пару мальчиков лет 10-12-ти.