Суфии

Трудность, которую он предвидел (хотя он много лет постоянно живет в Европе и в той же степени владеет английским и другими основными европейскими языками, как и арабским, пушту, урду, классическим и современным персидским языками), заключается в том, что предполагаемый читатель этой книги должен обладать необычными способностями к восприятию, поэтическим воображением, строгими представлениями о чести, он должен уже столкнуться с основной тайной, чего ожидать, конечно, трудно. Идрис Шах вовсе не желает, чтобы его считали миссионером. Суфийские учителя делают все, чтобы обескуражить учеников, и не принимают тех, кто приходит к ним, так сказать, с "пустыми руками", тех, кому не достает врожденного чувства основной тайны. Ученик учится у учителя не столько в соответствии с литературными или терапевтическими традициями, сколько наблюдая за тем, как он решает проблемы повседневной жизни: ученик не должен докучать ему вопросами, но принимать на веру многое такое, что кажется нелогичным или глупым, но в конечном итоге оказывается осмысленным. Многие из суфийских парадоксов существуют в форме забавных рассказов, в особенности тех, которые связаны с Ходжой (школьным учителем) Насреддином; они встречаются также в баснях Эзопа, которого суфии считают одним из своих предшественников.

Придворный шут испанских королей со своим бычьим пузырем, пестрой одеждой, петушиным гребнем, звенящими колокольчиками, незамысловатой мудростью и полным пренебрежением к авторитетам, является суфийской фигурой. Властители считали, что в его шутках больше мудрости, чем в самых серьезных советах старейших советников. Когда Филипп II усилил гонения на евреев, он решил, что каждый испанец с примесью еврейской крови должен носить шляпу особой формы. Предчувствуя беду, шут в тот же вечер появился при дворе с тремя такими шляпами. "Для кого они, дурак?" - спросил Филипп. "Одна для меня, дядя, другая для тебя а третья для великого Инквизитора". Поскольку многие испанские аристократы в средние века действительно состояли в родстве с еврейскими семьями, Филипп отказался от своего плана. Почти таким же образом придворный шут Чарльза I Чарли Армстронг (некогда воровавший в Шотландии овец), доставшийся королю в наследство от отца, пытался противодействовать церковной политике архиепископа Лауда, которая неизбежно должна была привести к вооруженным столкновениям с пуританами. Чарльз пренебрежительно спросил у шута, что он может посоветовать в отношении религиозной политики, и тот сказал: "Воздай большую хвалу Богу и маленькую - дьяволу". (Лауд по-английский "хвала", т. о. здесь игра слов, которую надо понимать так: "Воздай большую хвалу Богу, а маленького Лауда гони к дьяволу"). Лауд, которого задел намек на его маленький рост, прогнал Чарли Армстронга, что, однако, не принесло удачи его хозяину.