Тем, кто слабо знаком с отечественной дипломатией, поясним, что написание откликов «о реакции в стране пребывания» на очередные судьбоносные или знаковые решения московского руководства – это как «Отче наш» для посольств и генконсульств. Измученный требованиями «немедленной и объективной реакции», которая зачастую следовала в стране пребывания с большим опозданием или, что было еще чаще, вообще не следовала, Андрей Андреевич завел себе список из десятка политиков, политологов и аналитиков, которых и «цитировал» в своих депешах, нисколько не стесняясь тем, что названные им господа, возможно, и слыхом не слыхивали о предмете его писанины. Первое время Андрей Андреевич, сохранявший остатки юношеской честности и наивности, называл себя в душе «сволочью-борзописцем», но потом вошел во вкус и стал выдавать такие перлы, что престарелый посол, подписывая его панегирики, кряхтел от наслаждения и сулил советнику, что тот «далеко пойдет». Эта идиллия чуть было не кончилась полным провалом, когда вконец зарвавшийся советник написал как-то со ссылкой на газету «Нахпур Таймс», что индийская общественность поздравляет президента Ельцина и всех россиян с успешным внедрением национальной идеи державного «Диттынаха!», способной дать отпор любым нахальным внешним и особенно внутренним запросам и притязаниям. * * *На улице было жарко. Так жарко, как может быть только в Дели в середине июня, когда столбик термометра переваливает за сорокаградусную отметку, а над городом неподвижно нависают могучие кучевые облака, несущие с Индийского океана муссонные ливни. Жилой городок посольства словно вымер, лишь вдоль забора, прячась в тени деревьев, к выходу двигался какой-то товарищ, то и дело отирая платком багровое вспотевшее чело. Советник с нескрываемой завистью посмотрел на прозрачный садовый шланг, вольготно раскинувшийся на травке, и подумал: «Как хорошо было бы хоть на пять минуток стать этим шлангом. Полежать бы так в теньке, да чтоб через тебя при этом пропускали ледяной лимонад с пузырьками газа. Или лучше пиво…» Припекало так, что даже грифы-стервятники, испокон веку парящие над древним городом в поисках чего-нибудь, еще совсем недавно жизнеутверждающе хрюкавшего, мычавшего, рычавшего или даже распевавшего веселые песни о прекрасном Хиндустане, а теперь завершившего свой земной путь и ставшего вкусной падалью, с угрюмым видом расселись по деревьям, распустив крылья, приоткрыв страшные клювы и хрипя от знойной истомы. — 3 —
|