|
А я решил закрыть глаза и попробовать уснуть, что мне практически удалось. Только сон мой был краток. Прервала его стюардесса: «Простите, это ваши девочки в другом салоне? Успокойте их, пожалуйста!» Сон сразу сняло как рукой. Почувствовав, что волосы на спине встали дыбом, я медленно и осторожно заглянул в эконом‑класс. Макака – чья радость от того, что все костюмы и деньги нашлись, рвалась наружу – сидела верхом на спинке кресла и, распевая какую‑то дикую обезьянью песню, разливала вино в подставляемые одноразовые стаканчики. Другая красавица, шлявшаяся вчера голой по гостинице, искала иных, более острых удовольствий. То ли ее вчера никто так и не трахнул, то ли еще что, но сейчас она встала в проходе, расстегнув кофточку и демонстрируя всем свои новые – качественно сделанные – силиконовые сиськи: «Мужчинки! У меня никогда еще не было секса в самолете!..» Половина салона – иностранцы – просто, на их счастье, не понимают, чего от них хотят, демонстрируя бесплатный стриптиз, молчала. Половина русских понимающе хмыкала, баба пьяная – п...да чужая. – Это не мои! – уверенно заявил я стюардессе. – Мои приличные! Вон они там, дальше сидят. – А эти чьи? – Откуда мне знать? Мало ли в Москве проституток, – и пока эти шалавы не заметили начальника, быстро смылся на свое место. Мучения мои на этом не закончились. Ведь по прилете в Москву всех пассажиров загрузили в один автобус: и я опять оказался среди своих. – О, Ромка, как нам тебя не хватало! – тут же заверещали пьяные артистки. – Господа, смотрите! Вот он – главный ебарь России! – Нет!!! Колька‑йог лучше Трахтенберга! – заорала одна из них из самого дальнего угла. – Ты что, упала, что ли?! Трахтенберг самый лучший, бабы, подтвердите! – Арабы лучше! А Трахтенберг после них на первом месте. – Что ты гонишь! Ты с йогом трахалась?!.. – Конечно! – А сколько раз? – Да уж больше, чем с Трахтенбергом! И х... у него больше. Йог, стоящий с тубусом, уже в течение пяти минут строил из себя студента‑чертежника, а теперь и вовсе попытался слиться с поручнем. Я был не в силах предпринять подобные маневры и ломанулся к выходу. Благо автобус уже остановился. Кошмар закончился. По крайней мере для меня. Не нужно думать, что так себя ведут только танцовщицы. Все мы, работники культуры, мазаны одним миром и все хороши без исключения: что в театрах, что на концертах, что на арене цирка. Сев в такси, я вырубился. Потом проснулся, поднялся домой, выпил снотворного и, подумав: «Б...ядь! Послезавтра еще одна гастроль!» – провалился в объятия морфея. — 108 —
|