|
– За эти мизерные деньги, которые вы, суки, мне заплатили, – неожиданно услышал я его реплику, – сыграю вам только двенадцать песен. И ни одной больше. А если захотите еще, то нужно доплатить. «О‑о, началось!» – понял я и увеличил скорость выхода с поля боя в баню: от греха подальше. К счастью, гости, нарывшиеся не меньше его, не догнали, что им объявили. ...Из сауны я вернулся к концу выступления, чтобы поддержать великого артиста. Выглядел он очень недовольным, все его раздражало; а как может чувствовать себя человек, которому давно и невыносимо хочется лечь спать. Ведь он выпил литр вискаря еще до выхода и продолжал догоняться постоянно. Только вместо того, чтобы спокойно «отрубиться», он, превозмогая себя и свою лошадиную вискариную дозу, вынужден был работать. – Кто поет в микрофон вместе со мной?! – неожиданно остановив песню, спросил он. А почему бы и не петь? Его же и приглашали, потому что его песни популярны. «Виновник» нашелся, – А мне можно петь с тобой? – поинтересовался я. – Можешь немного подвывать, но только когда идет музыкальный проигрыш, – милостиво разрешил он. Ну конечно, а как иначе. Только он здесь и звезда, а все остальные просто говно. Правда, если я еще готов плюнуть на его мнение обо мне, то как ко всему этому отнесутся заказчики – серьезные люди – оставалось только догадываться. На всякий случай я попытался утащить и его в сауну, с глаз долой. Только он сбежал из зала в неизвестном направлении. Бабы тоже вскоре испарились, так как им предложили деньги за то, чтобы они танцевали до конца вечера, и они полетели устраивать «лесбийский номер», потом «раздеть именинника и попрыгать на нем», потом сделать еще чего‑ нибудь, короче, пьянка требовала продолжения и развития. А мы с йогом остались сидеть в сауне, отдыхать, пока не заскучали. Тем более что йог не пьет, а я в одиночестве много выпить не могу. Вот в этот славный момент мне бы лучше пойти спать, но черт меня дернул пойти посмотреть, как протекает веселуха. ...В гримерке две моих красавицы собирали вещи, чтобы поехать... покупаться в море. Нет, мы, конечно, находились на юге нашей родины, однако же на улице стоял февраль и температура воздуха минус пять, воды – примерно плюс пять, а сейчас вообще‑то ночь, и море синее может несколько штормить. Как, впрочем, и их самих. Но они сообщили, что такая мелочь не способна остановить двух амазонок. Им надо освежиться, жаль, они не уверены, найдут ли сейчас машину. А если не найдут – способен ли администратор дать указание, чтобы их отвезли туда... Плюнув в сердцах на этих шизующих русалок – ни суп сварить, ни вые...ть, – я побрел спать. Но в коридоре гостиницы налетел на еще одну свою совершенно невменяемую танцовщицу, которая шастала по гостинице в чем мать родила. Она искала аптеку, чтобы купить презервативы, вот только одеться забыла. Как танцевала в ресторане, так в «сценическом костюме» и ушла по делам. Ее лишь немного беспокоило, почему окружающие – простые жители пансионата и персонал – так странно смотрят на нее. Может, у нее помада размазалась? Впрочем, углубляться в этот вопрос ей было совсем некогда, и она побежала дальше. — 104 —
|