|
Естественно, что сами люди с устремлениями демонов и амбициями, достойными олимпийских богов, прекрасно осознавали свои слабые места. Они лучше других умели расшифровывать существующие мифы о других героях, и по весьма точному определению одного из учеников Фрейда, Отто Ранка, неизбежным следствием однородной направленности человеческих умов и общего характера ее проявления талантливые люди старательно заботились о продлении жизни собственного имени – независимо от физической смерти тела. Рано или поздно претенденты на успех сталкивались с необходимостью уделить время и силы тому, что мы сегодня называем имиджем. Или, выражаясь словами Фромма, собственной упаковке. Расчетливые и тщеславные до безумства, они справедливо опасались, что без рождения мифа о герое их незаурядные достижения вполне могут быть преданы забвению. В какой‑то степени их действия в направлении мифологизации собственной жизни сродни феномену инстинкта самосохранения: реализовывая свою идею и занимаясь развитием своей личности, гениальные творцы и победители‑фанатики желали еще большего – логического объяснения своих действий с точки зрения блага человеческого и придания им героической направленности. Для этого даже их значительные достижения должны были пройти путь преобразования и трансформации в общественном сознании – для представления как можно более широкой аудитории. Поэтому жизнь гениев часто представляется очищенной от шелухи ошибок. А если такие ошибки или человеческие слабости были слишком очевидными, чтобы быть аккуратно вычеркнутыми из вылощенных биографий, они представлялись тщательно продуманными ходами, подчеркивающими предусмотрительность героев. Кроме того, жизнь гения должна быть окутана завесой непостижимости и таинственности – именно это неизменно заставляет восприимчивого обывателя испытывать трепетную дрожь. Некоторые искусные оформители собственных образов, такие как Пикассо, Дали или Юнг, не чурались и скандалов, осознавая, что молва сохранит лучшее, а время сотрет неприглядное. Во все времена гении неизменно «вступали в решительную борьбу со злом», а в ряде случаев делали это «во имя блага человечества (нации)». Македонский, Цезарь, Наполеон, Бисмарк боролись за расширение границ для своих народов, а значит, за их благо. Маркс и Ленин пошли дальше: они сражались за изменение миропорядка и предоставление власти широким массам. Естественно, лишь посвященные понимали, что сама идея в процессе реализации будет искусно трансформироваться, но не только Маркс – Ленин, но и жаждущие неограниченной власти последователи с остервенелым фанатизмом развивали миф о борьбе за власть для народа. Борьбу же с детищем создателей коммунизма, которое в середине XX века успело вырасти до непобедимого монстра, весьма успешно использовал Джордж Сорос. Он сумел благодаря приобретенным капиталам создать контрмиф – о стимуляции демократии и преобразования мира путем финансирования мозговых центров и очагов свободомыслия. — 380 —
|