|
И вот я оказалась на переднем крае скорбей человеческих, в группе мальчишек – социальных сирот с огромным опытом боли и разочарований. Их нужно было накормить, проследить, чтобы они помылись, уложить в постель и утром поднять, привести в порядок их одежду и помочь приготовить домашние задания, унять расшумевшихся, разнять участников жестокой потасовки. В общем, все, что дома делают родители. И даже больше. Потому что обычные методы общения с детьми, многие из которых познали дно жизни, не работали. Я чувствовала себя в приюте резидентом, т.к. кроме того, что выполняла все эти обязанности, не могла не отслеживать, как принято говорить у психологов, рефлексировать происходящее. Так получился этот дневник резидента. Он не стал научным исследованием, а, скорее, процессом впитывания эмпирического опыта, совладания с собственными шоковыми реакциями. Именно там весь предшествующий опыт качественно трансформировался и переосмыслился. Именно его я считаю очень дорогим для себя и не стремлюсь сейчас обобщать, а лишь описать. Только в последней главе представлена попытка осознавания смысла и событий и сказок. Прошла я через приют путницей и жила в нем послушницей – вот что можно сказать теперь. Поэтому там родилась не научная монография, а лишь сказки, в которых отразились не столько попытки как-то исправить изуродованные судьбы детей, сколько понять их смысл, значение и дальнейшее возможное развитие. Я не могла вернуть этим ребятам маму или стать ею, но хотела сделать хоть что-нибудь. И для своего внутреннего ребенка тоже. Писание сказок стало моим лекарством. Марк Бурно назвал такой вид самопомощи терапией творческим самовыражением, и я с ним полностью согласна. Надо еще сказать, что почти в каждой сказке была различная доля соавторства прототипов персонажей, которые имели возможность развернуть сценарий в ту сторону, которая им представлялась наиболее естественной, т.е. примерить сказку на свои плечи. А вы можете примерить сказки с дельфиньего хвоста на свои. Не стану спорить с теми, кто заметит этих историях душевные проблемы самого автора. Именно они дали возможность со-чувствия детям. В этой небольшой книжке записки и воспоминания перемежаются с порожденными ими сказками. В целях сохранения тайны каждой личности я не описываю конкретных судеб своих героев – их образцов сколько угодно на страницах социальных хроник и в соответствующих телепередачах. Книга подобного рода могла бы быть отнесена к категории ужасов и триллеров. У наших героев есть то общее, что им пришлось очень рано столкнуться со своей неприкаянностью, затерянностью в этом мире, иногда откровенной отверженностью и ненужностью. И это бывает не только с ними, не только тогда, когда родители бросают детей и лишают своей заботы. Это бывает и тогда, когда мы сами теряемся в жизни и лишаемся опоры под ногами. Снова и снова повторяется история Ноева ковчега, который девять дней и ночей носился по волнам бескрайнего океана, пока обрел новое пристанище на крошечном участке земли. — 3 —
|