|
Таким образом, к какому бы из двух случаев (случаю 3 или случаю 6) ни относились показания подсудимых, о которых поведал Бармаглоту Белый Рыцарь, и в том и в другом случае виновным (по счастливому для нас стечению обстоятельств) оказался бы подсудимый С. 84. И еще один случай. Мы знаем, что А обвинил В, но нам неизвестно, что сказали В или С. Предположим, мы располагали бы дополнительной информацией о том, что виновный – единственный из троих подсудимых, который дал ложные показания. Тогда виновным мог бы быть любой из троих подсудимых. Установить, кто именно из троих виновен, не представлялось бы никакой возможности. С другой стороны, если бы иам было известно, что виновный – единственный из подсудимых, который говорил правду, то мы могли бы заключить, что А не может быть виновен (так как если бы А был виновен, то, обвиняя В, сказал бы правду, а это в свою очередь означало бы, что В виновен) и В не может быть виновен (так как если бы В был виновен, то А был бы невиновен и, следовательно, сказал бы правду о В). Значит, виновным должен был бы быть С. Таким образом, Черная Королева могла почерпнуть из беседы с Белым Рыцарем только то, что виновный – единственный из подсудимых, который дал правдивые показания (в противном случае Черная Королева не могла бы установить, кто виновен). Итак, виновен С. 85. А что сказали бы вы? Предположим, Белый Рыцарь сказал Шалтаю-Болтаю, что все трое подсудимых лгали. Тогда Шалтай-Болтай не смог бы отдать предпочтение одному из двух вариантов: либо С виновен и обвинил А, либо А виновен и обвинил С (так как и в том и в другом случае все трое подсудимых лгали). Шалтай-Болтай не мог узнать от Белого Рыцаря, что все трое подсудимых говорили правду, так как все трое не могли говорить правду (поскольку и А, и В обвиняли В, а С обвинял кого-то другого). Если бы Белый Рыцарь сообщил Шалтаю-Болтаю, что ровно двое подсудимых солгали, то тот знал бы, что солгали подсудимые А и В (потому что если бы любой из них сказал правду, то и другой также сказал бы правду), а С сказал правду. Но тогда либо С обвинил самого себя и был виновен, либо С обвинил А и А был виновен, но установить, какой из этих двух вариантов соответствует действительности, было бы невозможно. Следовательно, в этом случае Шалтай-Болтай не мог бы определить, кто из подсудимых виновен. Шалтай-Болтай мог бы установить виновного только в одном случае: если Белый Рыцарь сообщил ему, что ровно два показания были правдивыми. Это означало бы, что А и В оба сказали правду (поскольку их показания согласуются, то если бы одно из них было ложно, то и другое было бы ложно, но тогда мы имели бы два ложных показания), а С солгал. Так как А и В оба сказали правду и обвинили В, подсудимый В должен быть виновен. — 113 —
|