|
Даже пантеистическая философия представляет собой, по существу, религию пространства: Высшее Существо наделяется свойством пространственной бесконечности. Бог в обличье природы как бы разлит в пространстве. Оно становится его продолжением, его сутью. В таком представлении Б-жественного нет места времени. По мнению Спинозы, время - это всего лишь случайное движение, образ мышления. Он пытался разработать философию "в геометрическом стиле", создать науку пространства, что весьма характерно для его типично пространственного мышления. Примитивному разуму трудно понять идею без помощи воображения, а его воображение способно раскрыться только в сфере пространства. Рассуждая о богах, такой человек хочет иметь перед собой их зримый образ. Нет образа - нет и бога. Поклонение священному образу, священному монументу или месту - это не просто исконная особенность многих религий. Такая форма поклонения присуща всем народам и эпохам, людям верующим, суеверным и даже атеистам. Все они преклоняют колена перед знаменами и флагами, перед национальными святынями, склоняют головы у памятников и мемориалов, воздвигнутых в честь королей и героев. Повсюду осквернение святыни считается недопустимым кощунством, причем значение некоторых святынь так возрастает, что забывается сама подоплека их появления. Памятник, мемориал превращается в средство подавления памяти; средство обессмысливает цель. Ибо пространственные вещи находятся во власти человека. Святость защищает их от надругательства, но не от эксплуатации. Чтобы сохранить святость, увековечить присутствие бога, надо сформировать его образ. Но бог, которого можно "сформировать" и замкнуть в какие-то границы - это всего лишь тень самого человека. Мы все очарованы великолепием пространства, грандиозностью наполняющих его предметов. Категория вещей давлеет над нашим сознанием, диктует ход наших мыслей. Человеческое воображение стремится облечь все концепции в зримые образы. В своей повседневной жизни мы занимаемся преимущественно тем, что воспринимают наши органы чувств: тем, что видят глаза и трогают руки. В нашем представлении реальность - это мир вещей, громоздящихся в пространстве; даже Сам Б-г воспринимается многими из нас как...вещь. Вещизм ослепляет нас, мешает нам видеть реальность, не входящую в категорию вещей. Это особенно часто проявляется в нашем отношении к субстанции времени, которая, будучи "бестелесной" и "неовеществленной", кажется нам совершенно далекой от реальности.(1) Мы хорошо знаем, что делать с пространством, но не знаем, как обращаться со временем - разве что подчиняем его пространству. Многие из нас трудятся ради приобретения вещей, находящихся в пространстве, и испытывают неистребимый страх перед временем. Мы замираем в ужасе, когда вынуждены заглянуть ему в лицо.(2) Время как будто смеется над нами; оно похоже на скользкое и подлое чудовище, пасть которого изрыгает огонь, непререрывно пожирающий драгоценные минуты нашей жизни. Поэтому, избегая прямого контакта со временем, мы прячемся в убежище пространства и наполняющих его предметов и явлений. Те намерения, которые нам не удается осуществить, мы откладываем на депонент пространства; предметы, которыми мы владеем, становятся символами наших нереализованных духовных устремлений, зримыми памятниками скрытой неудовлетворенности. Но пространственные вещи не застрахованы от пожара; они лишь подливают масло в огонь. Может ли радость обладания вещами защитить нас от страха перед временем, которое постоянно напоминает нам о неминуемой смерти? Если взглянуть на вещи в увеличительное стекло трезвого анализа, то окажется, что они - всего лишь подделки счастья. Более того, они представляют угрозу для самой нашей жизни. Пространственные вещи-миражи не только не помогают, а наоборот, осложняют жизнь. — 2 —
|