|
Необычный наряд Шабкара был точным отражением его личностных качеств и духовных устремлений. Будучи монахом и йогином, в своей практике он объединял три колесницы тибетского буддизма — путь монашеского отречения Хинаяны, путь вселенского сострадания Махаяны и йогический путь Тайной Мантры — и применял их в соответствии с постепенным путем, который близко связан с традицией кадампа. Хотя ко времени Шабкара кадампа уже не существовала как самостоятельная линия передачи, ее учение Ламрим, или Этапы Пути, оказало глубокое влияние на все четыре школы тибетского буддизма и послужило вдохновением для написания великих, основополагающих сочинений, которые играли и продолжают играть ведущую роль в духовной жизни тибетцев вплоть до настоящего времени: «Отдохновение ума» Гялва Лонгченпы, «Драгоценное украшение освобождения» Дже Гампопы, «Сокровищница драгоценных качеств» Видьядхары Джигмэ Лингпы и, конечно, «Великое руководство к этапам пути» самого Дже Цонкапы. Внешнее поведение Шабкара было отмечено, в соответствии с наставлениями Атиши, чистой дисциплиной полностью посвященного монаха; на внутреннем уровне он всю жизнь был сторонником и практиком лочжонга, учений о воспитании ума, сосредоточивающихся на относительной и абсолютной бодхичитте; на тайном уровне он был совершенным йогином, который привел к созреванию тайные учения Тантры, в особенности высочайшие и самые тайные наставления по Дзогчену и Махамудре. Хинаяна, Махаяна и Ваджраяна были объединены в его практике, которая привела его к высшему постижению. Отношение Шабкара к разным школам тибетского буддизма не было омрачено ни малейшим намеком на сектантские предубеждения. Несомненно, так сложилось, в первую очередь, благодаря его свободному и независимому образу жизни, не усложненному верностью какой-либо организации или зависимостью от благодетелей. Он жил впроголодь. Он не имел постоянного жилища, а личные нужды свел к абсолютному минимуму. Преданность его учеников часто выражалась в богатых пожертвованиях, которые он быстро переадресовывал в виде религиозных либо благотворительных подношений. Дхарма была для него делом личного постижения и практики, а не следования какой-либо школе. Он любил учение Будды во всех его проявлениях, и его отношение ко всем традициям было одинаковым: непритворной преданностью. Однажды в молодости, посещая знаменитый гелугпинский монастырь Лабранг Ташикил в Амдо, Шабкар помолился о том, чтобы быть способным практиковать Дхарму совершенным образом, незапятнанным никакими предубеждениями. Возвращаясь к этому моменту в автобиографии, он цитирует пятого Панчен-ламу, заявлявшего о подлинности всех школ тибетского буддизма, и комментирует: «В соответствии с этими словами, я всегда развивал полную уважения преданность к учениям и учителям, видя всех их чистыми»5. Особо поражающая черта религиозной жизни Шабкара — то, насколько он совмещал учения нингма и гелуг, двух школ, которые часто считаются диаметрально противоположными. Вероятно, этому благоприятствовала социальная обстановка региона, в котором он вырос — здесь, вдали от центров политической власти, практикующие всех традиций жили рядом и свободно общались. — 5 —
|