|
Эти трудности особенно часто возникают у пациентов с сильными параноидными тревогами и шизоидными механизмами, поскольку они меньше способны к переживанию, наряду с персекуторной тревогой, поднятой интерпретациями, позитивного переноса и доверия к аналитику - в конечном счете они менее способны к поддержанию чувства любви. На нынешнем уровне нашего знания я склоняюсь к тому, что это те пациенты, хотя не обязательно явно психотического типа, с которыми успех ограничен или недостижим. Если анализ доходит до самых глубин, зависть и страх зависти уменьшаются, что приводит к большей вере в конструктивные и возмещающие ущерб силы, а именно, в способность к любви. Результатом становятся также большая терпимость к собственным ограничениям, так же, как и улучшение объектных отношений и более ясное восприятие внутренней и внешней реальности. Инсайт, полученный в процессе интеграции, дает пациенту возможность осознать в ходе анализа существование потенциально опасных частей себя. Но когда любовь соединяется с отщепленными ненавистью и завистью, эти эмоции становятся выносимыми и уменьшаются, поскольку они смягчены любовью. Тревоги, различные по содержанию, о которых мы упоминали ранее, также уменьшаются, среди них - страх переполнения отщепленными, деструктивными частями себя. Этот страх, кажется, является наиболее сильным, т. к. вследствие чрезмерного раннего детского всемогущества вред, причиняемый в фантазии, кажется необратимым. Тревога из-за того, что враждебные чувства разрушат объекты любви, уменьшается, когда эти чувства становятся более знакомыми и интегрируются в личности. Боль, переживаемая пациентом в анализе, также постепенно уменьшается вместе с улучшениями, сопровождающими процесс интеграции, такими как возврат инициативы, появление способности принимать решения, к которым прежде не удавалось придти, и, в целом, более свободное использование своих талантов. Это связано с меньшей заторможенностью способности к репарации. Способность пациента получать радость в разных сферах жизни возрастает, возвращается надежда, хотя она по-прежнему может перемежаться с депрессией. Я обнаружила, что в соответствии со способностью к стабильному установлению хорошего объекта возрастает способность к творчеству, что в успешных случаях является результатом анализа зависти и деструктивное. Подобно тому, как в младенчестве повторяющиеся счастливые переживания кормления и любви приводят к стабильному установлению хорошего объекта, так и во время анализа повторяющиеся переживания эффективности и истинности интерпретаций приводят к тому, что аналитик и, ретроспективно, первичный объект выстраиваются как хорошие фигуры. Все эти перемены приводят к обогащению личности. Вместе с ненавистью, завистью и деструктивностью в ходе анализа возвращаются другие важные части себя, которые прежде были потеряны. Большое облегчение возникает также от ощущения себя более цельным человеком, от приобретения контроля над собой и от более глубокого чувства безопасности в отношениях с миром в целом. В <Некоторых шизоидных механизмах> я предположила, что наиболее интенсивны страдания шизофреника из-за его чувства расщепленноеT на куски. Эти страдания недооцениваются, поскольку его тревога проявляется в форме, отличающейся от невротической. Даже когда мы не имеем дела с психотиками, но анализируем людей, чья интеграция нарушена и которые колеблются как в отношениях к себе, так и к другим, они переживают сходные тревоги, которые облегчаются при достижении более полной интеграции. Полная и постоянная интеграция, с моей точки зрения, невозможна никогда. Это связано с тем, что под воздействием внешних или внутренних напряжений даже хорошо интегрированные люди могут быть вовлечены в процессы расщепления, хотя бы на ограниченный отрезок времени. В статье <Об идентификации> я писала о том, насколько важно для развития психического здоровья, чтобы в ранних процессах расщепления не доминировала фрагментация. Я писала тогда: <Чувство удерживания в себе не поврежденных соска и груди - хотя и сосуществующее с фантазиями о жадно сожранной и потому разделенной на кусочки груди - приводит к тому, что расщепление и проецирование становятся связаны преимущественно не с фрагментированными частями личности, а с более согласованными частями Я. Это подразумевает, что Эго не подвергается неминуемому Ослаблению из-за распыления и по этой причине более способно к повторяющемуся преодолению расщепления и достижению интеграции и синтеза в своих отношениях с объектами>. Я считаю, что эта способность к восприятию отщепленных частей личности является необходимым условием нормального развития. Это подразумевает, что расщепление до некоторой степени преодолевается во время депрессивной позиции и что вытеснение импульсов и фантазий постепенно занимает его место. Анализ характера всегда был важной и очень трудной частью аналитической терапии.>е. И, как я считаю, через прослеживание определенных аспектов формирования характера вплоть до ранних процессов, описанных мною, мы можем в ряде случаев добиться далеко идущих изменений в характере и личности. Мы можем рассмотреть те аспекты техники, о которых я пыталась рассказать в этой книге с другой точки зрения. Сначала все эмоции привязываются к первому объекту. Если деструктивные импульсы, зависть и параноидная тревога чрезмерны, то младенец существенно искажает и преувеличивает каждую фрустрацию, исходящую извне, и материнская грудь превращается, внешне и внутренне, в, по преимуществу, преследующий объект. Поэтому даже настоящие удовлетворения не способны в достаточной мере противодействовать персекуторной тревоге. Направив анализ назад, в раннее младенчество, мы позволяем пациенту вновь пережить фундаментальные ситуации - это то переживание вновь, о котором я часто говорила как о <памяти в чувствах>. В ходе этого переживания вновь пациент получает возможность выработать иное отношение к этим ранним фрустрациям. Не вызывает сомнений, что, если младенец в действительности был подвержен влиянию очень неблагоприятных условий, ретроспективное установление хорошего объекта не ликвидирует ранние негативные переживания. Однако интроекция аналитика как хорошего объекта, если она основана на идеализации, приносит, до некоторой степени, эффект обеспечения хорошим объектом там, где его не хватает. Кроме того, ослабление проекций и, следовательно, достижение большей терпимости, связанное с меньшими обидами, позволяет пациенту найти в прошлом некоторые приятные черты и оживить приятные воспоминания, даже если ранняя ситуация была очень неблагоприятной. Средства, которыми это достигается, - это анализ негативного и позитивного переноса, возвращающий нас назад к самым ранним объектным отношениям. Все это становится возможным благодаря интеграции, произошедшей вследствие анализа, усилившего Эго, которое было слабым в начале жизни. Именно в этом направлении возможен успешный анализ психотиков. Более интегрированное Эго становится способным к переживанию вины и ответственности, которые оно не могло перенести в младенчестве; происходит синтез объекта и, следовательно, смягчение ненависти любовью; а жадность и зависть, сопутствующие деструктивным импульсам, теряют свою силу. Говоря другими словами, персекуторная тревога и шизоидные механизмы ослабевают, и пациент способен проработать депрессивную позицию. Когда его первоначальная неспособность к установлению хорошего объекта до некоторой степени преодолена, зависть уменьшается, и способности пациента к удовольствию и благодарности шаг за шагом увеличиваются. Эти изменения распространяются на многие аспекты личности пациента, от самой ранней эмоциональной жизни, до взрослого опыта и отношений. В анализе того, как ранние нарушения влияют на развитие человека, заключена, по моему мнению, Самая большая надежда на оказание помощи нашим пациентам. — 22 —
|