|
III <Хорошая> грудь, которая питает и кладет начало любовным отношениям с матерью, представляет собой инстинкт жизни33 и ощущается также как первое проявление творческого начала. В этих базовых отношениях младенец получает не только удовлетворение, которого желает, но и чувство, что он продолжает жить, поскольку голод, который вызывает страх истощения, а возможно, - любая физическая и психическая боль - ощущается как угроза смерти. Если человеку удается сохранить идентификацию с хорошим и дающим жизнь интернализованным объектом, это становится побудительным стимулом к творчеству. Хотя это может поверхностно проявиться как жажда престижа, богатства и власти, которые есть у других, 34 ее действительная цель - это творчество. Способность давать и сохранять жизнь ощущается как величайший дар, поэтому творческая способность вызывает наибольшую зависть. Похищение творческих способностей, подразумеваемое при зависти, проиллюстрировано в <Потерянном рае> Мильтопа, 35, где Сатана, завидуя Богу, решает захватить Небеса. Он идет на Бога войной в попытке испортить небесную жизнь и падает с Небес. Падший, он сам и другие его падшие ангелы строят Преисподнюю, соперничая с Небесами, и становятся деструктивной силой, которая стремится разрушить то, что создает Бог.36 Эта богословская идея, кажется, исходит от Св. Августина, который описывал Жизнь как творческую силу, и оппозиции к Зависти, разрушительной силе. В связи с этим в Первом послании к Коринфянам говорится: <Любовь не завидует>. Мой психоаналитический опыт показал мне, что зависть к творческой способности - это главный элемент, разрушающий творческий процесс. Порча и разрушение первоначального источника добра скоро ведут к разрушению и нападению на детей, которых содержит в себе мать, что ведет к превращению хорошего объекта во враждебный, критический и завистливый. Фигура Супер-Эго, на которую проецируется сильная зависть, становится особенно преследующей и препятствует процессам мышления и любой продуктивной деятельности и, в конце концов, творчеству. Завистливое и деструктивное отношение к груди является подоплекой деструктивного принципа, который часто описывается как <едкий> и <злостный>. Именно творческая способность становится объектом таких атак. Так, Спенсер в <Волшебной королеве> описывает зависть, как прожорливого волка: Он ненавидел хорошие дела и добрые поступки. * * * И как метко говорят стихи знаменитых Поэтов, Он клевещет в спину и изрыгает яд з7 Из прокаженного рта на всё, когда-либо написанное. Конструктивная критика имеет другие источники; она нацелена на помощь другому человеку и продолжение его работы. Иногда она исходит из сильной идентификации с человеком, чья работа обсуждается. Материнские и отцовские отношения также вносят в нее свой вклад, и часто уверенность в собственных творческих способностях противостоит зависти. Особой причиной зависти может быть ее относительное отсутствие у окружающих. Тот, кому завидуют, как это чувствует завистник, обладает тем, что в глубине души наиболее ценно и желанно - хорошим объектом, подразумевающим наличие хорошего характера и психического здоровья. Более того, человек, который может без зависти наслаждаться творческой работой и счастьем других людей, свободен от мук зависти, обид и преследования. Поскольку зависть - это источник большого несчастья, относительная свобода от нее, видимо, является подоплекой благополучных и мирных состояний души и, в конце концов, психического здоровья. Это также, на самом деле, основа внутренних ресурсов и жизнерадостности, которые мы видим у людей, способных даже после больших несчастий и душевной боли восстанавливать душевный покой. Это отношение, которое включает благодарность за удовольствие в прошлом и наслаждение тем, что может дать настоящее, и проявляет себя в проясненноеT (безмятежности, просветленности). Пожилым это позволяет примириться со знанием, что молодость не вернется, и получать удовольствие и испытывать интерес к жизни молодых. Хорошо известный факт, что родители заново проживают свои жизни в детях и внуках - если это не является проявлением чрезмерного собственни-чества и искаженных амбиций, - иллюстрирует то, что я хочу сказать. Те, кто чувствуют, что они получили свою часть опыта и удовольствий жизни, гораздо более склонны верить в продолжение жизни.38 Такая способность к смирению и уходу без чрезмерной горечи при сохранении живой способности радоваться берет свои корни в младенчестве и зависит от того, насколько ребенок был способен получать удовольствие от груди без чрезмерной зависти к матери за обладание ею. Я полагаю, что счастье, пережитое в младенчестве, и любовь к хорошему объекту, обогащающая личность, являются подоплекой способности к удовольствиям и сублимации и позволяют чувствовать их по-прежнему и в старости. Если Гёте сказал: <Тот счастливейший среди людей, кто может прожить окончание своей жизни в тесном согласии с началом>, - то я могла бы истолковать <начало> как ранние счастливые отношения с матерью, которые на протяжении жизни смягчают ненависть и тревогу и дают пожилому человеку поддержку и довольство. Младенец, который прочно установил свой хороший объект, сможет найти компенсацию потерям и депривация во взрослой жизни. Завистливый человек ощущает все это как нечто совершенно ему недоступное, поскольку он никогда не чувствует себя удовлетворенным, и поэтому его зависть только усиливается. — 11 —
|