|
– А в процессе жизни овощ не может трансформироваться во фрукт? – поинтересовалась Маруся. – Это значит, что он живет не своей, а чужой жизнью, – печально улыбнулась писательница. – Так, может, вам стоит бросить писать? – предложила Маруся. – Я и бросила. Здесь. – И, получается, сразу зажили своей жизнью? – уточнила Маруся, подкрашивая губы. Нянечка подарила ей свою помаду. – Не сразу, конечно. Но в итоге – да. – А может, воспитательницы в детском саду просто ящички перепутали? – не могла угомониться Маруся, пытаясь вспомнить, что же было нарисовано на ее собственном ящичке. – У вас блеск клубничный, – грустно кивнула писательница на Марусины губы. – Ага. Красиво? – Клубничный. Понимаете? А я ненавидела блески с фруктовыми запахами. И кремы. Маруся с удовольствием отметила, что ее любимые кремы пахнут малиной или ежевикой. – Да… – вздохнула Маруся сочувственно. «Я отсюда выберусь, – решила она, – раз уж психи говорят, что я – особенная, значит, так оно и есть. Мне бы мобильный. Хотя если это папа меня упрятал сюда, то смысл звонить? Дура, какая же дура моя мать. Жалкая, подлая, ничтожная. Что она видела в жизни? Работа с девяти до шести, а потом супчик муженьку и доченьке? Которой на нее наплевать. Потому что она ничего не понимает». Однажды, классе в шестом, ей объявили бойкот. Весь класс. Мать услышала ночью, как она плачет. Пришла к ней. Села на ее кровать. Маруся обняла ее и все‑все рассказала. Как это страшно и как унизительно. Весь класс поехал на соревнования, а ее не взяли. «Как мне жить, мама?» – спросила Маруся. И ей так нужен был ее ответ! Который все бы расставил на свои места. И вернул покой в душе. И исчез бы страх завтрашнего утра. Утра, когда снова надо идти в школу. – Надо учиться, дочка, – сказала мать. И Маруся не поверила своим ушам. Когда весь мир отвернулся от тебя? Надо учиться, дочка. Когда предала лучшая подруга? Надо учиться, дочка. Когда не хочется жить? Надо учиться, дочка. Интересно, чем она понравилась папе в свое время? Марусиной соседкой слева была молодая девушка в платочке. Она никогда не снимала платок, и она никогда ничего не говорила. И никого не слушала. Она или лежала на кровати, или сидела в холле. Никто не знал, умеет ли она говорить вообще. Все считали, что она живет здесь всегда. – Тебя как зовут? – решила проверить Маруся. Девушка в платочке смотрела в пол и молчала. – Эй, Нинка! – закричала Маруся. – Оставь ее, – попросила актриса. – Катерина! – закричала Маруся еще громче. — 13 —
|