Раз в неделю я работаю в детском доме. Дети — самые благодарные ученики. Особенно эти. Когда я ухожу, они обнимают меня и целуют. И смотрят в окно мне вслед. Я научила их чертить на стекле буквы и придумывать слова. Сначала все они старательно выводили только одну букву — «М». У моего ученика оказалось очень странное лицо. Если бы кому‑то пришло в голову нарисовать глаза и рот на лопате, то это был бы его портрет. Нос размазан по всей поверхности. Выяснилось, что это не он. Его водитель. Мило: за мной прислали машину. Почему‑то я испугалась, что на глаза наденут повязку. Я это в каком‑то кино видела. Обошлось. В лифте размером с актовый зал мы поднялись на последний этаж. Дверь открыла низенькая калмычка в спортивном костюме. Она произносила «в» как «ф», хотя, конечно, никто, кроме меня, этого не замечал. В гостиной одна стена оказалась полностью стеклянной. Но холодно не было. И из щелей не дуло. Я села на мягкий кожаный диван и поняла — раньше я и представления не имела, что такое диван. И что такое «мягкий». На столике у дивана стояла низкая пузатая вазочка с орехами, изюмом и курагой. За полчаса, которые я провела в одиночестве, количество орехов сократилось вдвое. А кураги не осталось вообще. Я бы съела и изюм, но мне казалось, что если что‑то одно оставить, то все подумают, будто я пробую по чуть‑чуть от безделья то, что мне нравится, а не ем все подряд с голодухи. Через сорок минут мне предложили чаю. Я отказалась, уж не знаю почему. Его звали Влад. Наверное, от Владислав. Было какое‑то обескураживающее очарование в его манере произносить звуки. Совершенно неправильно. Он был настолько красив, что мне было как‑то неудобно смотреть ему в глаза. Он извинился за опоздание так, словно кто‑то мог бы его не извинить. Я боролась со смущением минут пять. Он благородно делал вид, что этого не замечает. Надеюсь, мне показалось, что он заметил полупустую вазочку. Он был одет в широкие джинсы и рубашку навыпуск. Очень стильно. Но одежда не была его главным козырем. Глаза. Темные, с длиннющими ресницами, они смотрели на меня так, словно никого другого на свете не существовало. И голос. Очаровательная хрипотца, которая бывает у мальчишек в период полового созревания. Этот период прошел у Влада лет двадцать назад. Но голос! Я аккуратно расставила на столе карточки, склеенные домиком, чтобы с них удобней было читать звуки. Взяла указку. Я показалась себе маленькой девочкой, играющей в школу. — Даша, — попросил Влад своим потрясающим голосом, — вы мне сначала расскажите, что мы будем делать. — 4 —
|