|
бедным крестьянам приходилось платить за свои три-четыре акра земли еще раз. Иногда крестьяне получали свои квитанции за взятку. Мелкому жульничеству среди бедных не было конца. Наши служащие были ненамного богаче крестьян. Кто терпел убытки, если налог оставался неуплаченным? Чем дольше я смотрел на эти грязные клочки бумаги, тем больше убеждался, что мои симпатии на стороне мошенников. Я начал уничтожать или выбрасывать эти проклятые маленькие листочки. Это был своего рода саботаж, и мне доставляла огромное удовольствие мысль о том, что я, сидя у себя на работе, все же нашел способ без лишнего шума проявлять гражданское неповиновение. Как-то раз начальник сказал мне: - Тебя вызывает главный инспектор. Вся моя смелость испарилась. Я вспомнил о долгах, о ростовщике, о девушке, живущей на складе. Главный инспектор сидел за столом, заваленным папками - это были дела о злоупотреблениях, побывавшие на десятках других столов, прошедшие сложный отбор и наконец попавшие сюда, где этот человек должен был вынести по ним свой страшный приговор. Он откинулся на спинку стула, посмотрел на меня сквозь толстые очки и сказал: - Как вам нравится ваша работа? Я повесил голову и ничего не ответил. Тогда он сказал: - Со следующей недели вы будете младшим инспектором. Это было крупное повышение. Я почувствовал, что угодил в ловушку. Я сказал: - Не знаю, сэр. Мне кажется, у меня нет достаточной квалификации. - Но мы же не назначаем вас на должность старшего инспектора, - ответил он. - Вы будете только младшим. Так началось мое продвижение по службе. Как бы плохо я ни работал, сколько бы ни саботировал, меня все равно продвигали наверх. Это было что- то вроде гражданского неповиновения наоборот. Я встревожился. Однажды вечером я заговорил об этом с отцом. Он сказал: - Директор колледжа рассчитывает, что его зять будет не последним — 21 —
|