Полужизнь

Отдельные дома были обнесены оградой из тростника или рифленого железа.

Везде что-то росло: прямо из пыли поднимались большие ветвистые манго и

стройные папайи, перед многими домами были посадки маиса, кассавы и

сахарного тростника, как в любой из наших деревень. Иногда попадались

мастерские, в которых делали бетонные блоки или мебель, латали старые шины

и чинили автомобили. Брат Аны был механиком и жил рядом с большой

авторемонтной мастерской. На ее дворе кипела работа: там стояло много

старых легковых машин и мини-автобусов и возились три или четыре человека в

очень грязных шортах и майках. Земля была черной от пролитого масла.

Его дом выглядел лучше, чем большинство других домов в африканском

городке. Ограды у него не было; он стоял вплотную к улице. Низкий, бетонный,

он был аккуратно выкрашен масляной краской в желтый и зеленый цвет.

Парадная дверь находилась сбоку. Нас впустил внутрь очень старый негр - то

ли слуга, то ли дальний родственник. Основные помещения, расположенные с

двух смежных сторон двора, окаймляла широкая веранда. Две другие стороны

занимали отдельные домики - наверное, для гостей или слуг - и кухня. Все

здания соединялись бетонными дорожками, которые были дюймов на шесть выше

земли, покрытой толстым слоем пыли (во время дождя она, очевидно,

превращалась в грязь). Из кухни и из флигелей на нас смотрели люди, но

хозяин вышел на веранду главного дома лишь после того, как слуга привел нас

туда.

Брат Аны оказался темнокожим человеком среднего роста. Он не смотрел

ни на свою сестру, ни на меня. Он был бос и одет в майку и шорты, очень

короткие и обтрепанные снизу. Не глядя на Ану, он обратился к ней на

смешанном местном диалекте, который я до сих пор понимал с трудом. Она

отвечала ему на том же языке. Словно бы нехотя, шаркая по бетону босыми