Полужизнь

выгнал бы вас из ашрама хлыстом". Этот эпизод укрепил репутацию моего отца,

и когда мы, дети, тоже узнали, в чем состояло бесстыдство торговца (

поскольку он сам в этом признался), мы были потрясены не меньше. Иметь двух

жен и две семьи - в наших глазах это выглядело противоестественным.

Постоянно дублировать свои поступки и чувства значило жить во лжи. Это

покрывало бесчестием всех родственников торговца и его самого; вместо

твердой почвы под их ногами точно оказывался зыбучий песок.

Так я воспринял это, когда мне было десять. Однако теперь я каждый

день встречался с Аной, не чувствуя стыда, а когда случай сводил нас с

Луисом, мужем Гра-сы, я испытывал к нему самое искреннее расположение,

словно предлагая ему свою дружбу из благодарности за любовь его жены.

Вскоре я узнал, что он пьет и что именно этим объясняется впечатление,

которое он произвел на меня при нашей первой встрече: тогда мне не зря

показалось, что он чем-то обеспокоен и с трудом держит себя в руках. По

словам Грасы, он пил с утра до вечера, как будто спиртное придавало ему сил,

которые иначе сразу бы иссякли. Он пил маленькими, почти незаметными

порциями - глоток-другой рома или виски, не больше, - и никогда не выглядел

пьяным и не терял контроля над собой. В обществе благодаря своей манере

пить он казался чуть ли не трезвенником. Вся замужняя жизнь Грасы

определялась этим пороком ее супруга. Ему приходилось часто менять работу,

и они то и дело переезжали из города в город, из дома в дом.

Она винила в своем браке монашек. В какой-то момент в монастырской

школе они стали уговаривать ее присоединиться к ним. Они имели обыкновение

склонять к этому бедных девушек, а Граса была из бедной семьи. Ее мать была

полукровкой-бесприданницей; отец, португалец второго сорта, родился в

колонии и занимал пост мелкого государственного служащего. Граса обучалась