Дорога перемен

Родители были вне себя. Мы жили в чопорном пригороде Бостона и уже перебудили всю округу. Я видела, как в соседних домах вспыхивает свет — голубой и желтый, мерцающий, как на Рождество, — и не могла понять, что же со мной происходит.

Случай был из ряда вон. Мне едва исполнилось девятнадцать лет, я была студенткой-отличницей колледжа Уэллсли[1], что в 1976 году считалось настоящим достижением.

Я собиралась сочетаться браком с мужчиной своей мечты в типичной новоанглийской церкви, обшитой белыми досками, а после должен был состояться свадебный пир — настоящий банкет с официантами в белых перчатках и черной икрой — во дворе дома моих родителей. Меня по возвращении после медового месяца уже ждала работа. Ничто не предвещало беды.

До сегодняшнего дня я не понимала, что со мной произошло. Так же загадочно, как и начался, крик внезапно прекратился, и на следующее утро я вышла замуж за Оливера Джонса, того самого Оливера Джонса, и мы должны были жить долго и счастливо.

Я единственный в городе специалист по патологии речи, а это означает, что мне приходится мотаться по разным начальным школам в предместье Сан-Диего. Сейчас, когда Ребекка уже выросла настолько, что сама может о себе позаботиться, а Оливер б?льшую часть времени в отъезде, дома мне делать нечего. Я люблю свою работу, но, естественно, это несравнимо с тем, как Оливер любит свою. Мой муж с радостью бы согласился жить в палатке из парусины на побережье Аргентины и наблюдать, как его киты поют в теплых водах.

Моя работа заключается в том, чтобы помочь детям обрести свой голос — детям, которые являются в школу немыми, шепелявыми или с расщепленным нёбом. Сначала они молча приходят в мой импровизированный кабинет по одному, шлепая кедами по полу и искоса поглядывая на грозную записывающую аппаратуру. Иногда я тоже молчу, пока ученик сам не решается нарушить неловкость и не интересуется, что он должен делать. Некоторые дети при этом прикрывают рты ладонью; я даже видела, как одна девочка заплакала: они не выносят звука собственного голоса, ненавидят ту часть себя, которая, как им сказали, отвратительна. Моя задача показать им, что есть человек, готовый слушать, что они говорят и как они это говорят.

Я рассказываю этим детям, что, когда мне было семь лет, я с присвистом произносила звук «с». В школе меня постоянно дразнили, поэтому я мало разговаривала и друзей у меня почти не было. Однажды учительница сказала, что мы будем ставить спектакль и все обязательно примут в нем участие. Я так перенервничала из-за того, что придется выступать перед публикой, что притворилась больной. Я прикидывалась, что у меня высокая температура, и нагревала градусник возле лампочки, когда мама выходила из комнаты. Мне разрешили три дня посидеть дома, но потом позвонила учительница и мама раскусила мою симуляцию. Когда я пришла в школу, учительница отозвала меня в сторонку. Она сказала, что все роли уже распределены, но для меня она приберегла особое задание — за кулисами. Я должна была отвечать за звуковые эффекты, совсем как в кино. Три недели мы с учительницей репетировали после уроков. Со временем я поняла, что из-за своей шепелявости могу стать пожарной машиной, птицей, мышкой, пчелой и многими другими. Когда пришел день спектакля, на меня надели черное платье и дали микрофон. Остальные ученики играли только одну роль, но я озвучивала несколько животных и машин. Мой отец так мною гордился — единственный раз в жизни он сказал мне об этом.