Право на лень

Но долго и тяжко будут мстить моралистам, которые развратили человеческую натуру, ханжам, лицемерам, которые притворяются, чтобы обманывать народ. В дни больших народных праздников, когда, вместо того чтобы глотать пыль, как 14 июля, коммунисты и социалисты будут пить прекрасное вино и есть вкусное жаркое, члены Академии нравственных и политических наук, попы в рясах и попы в сюртуках, попы экономической, католической, протестантской, иудейской, свободомыслящей церкви, пропагандисты мальтузианства и альтруистической и христианской морали — все они в желтых костюмах будут держать свечи и терзаться голодом около столов, уставленных мясом, фруктами и цветами, и умирать от жажды около раскрытых бочек. Четыре раза в году, при перемене времен года, запирали бы их в ветряные мельницы и в течение 10 часов заставляли бы молоть ветер. Адвокаты и юристы получат такое же наказание.

В царстве лености, чтобы убить время, которое убивает нас секунда за секундой, будут устраиваться спектакли и разные театральные представления; это как раз подходящая работа для наших законодателей: их сорганизуют в группы, которые будут объезжать деревни и ярмарки, давая всюду законодательные представления. Генералы в ботфортах, парадной форме и орденах будут бегать по улицам и площадям, созывая добрых людей. А затем начнется великая пьеса: кража национальных имуществ.

Капиталистическая Франция, огромная женщина с волосатым лицом и голым черепом, расплывшаяся, с дряблой кожей и жирным вздувшимся телом, с тусклыми глазами, лежит зевая на софе; у ее ног промышленный капитализм, колоссальный организм из железа, в обезьяньей маске, механически пожирает мужчин, женщин и детей, и их раздирающий душу крик наполняет воздух. Банк с рылом куницы, телом гиены и ногтями ехидны проворно вытаскивает у него из кармана одну монету за другой. Целая армия несчастных, истощенных, одетых в лохмотья пролетариев в сопровождении жандармов с саблями наголо, гонимые фуриями, которые хлещут их бичом голода, несут к ногам капиталистической Франции груду разных товаров, бочки вина, мешки хлеба и золота. Ланглуа, одной рукой натягивая брюки, держа в другой руке завещание Прудона и роспись доходов в зубах, становится во главе охранителей национальной собственности. Как только рабочие сложили свои ноши, их ударами палок и штыков выгоняют, и дверь открывается для промышленников, купцов и банкиров. Без всякого порядка бросаются они на эту груду товаров, хватают материю, мешки хлеба, слитки золота, опоражнивают бочки, наконец у них не хватает более сил, и, грязные, противные, погружаются они в свои же нечистоты… Тогда раздается гром, земля разверзается, и из нее появляется историческая Необходимость; своей железной стопой она давит всех тех, которые становятся ей на дороге, и своей могучей рукой ниспровергает оцепеневшего от страха капиталистическую Францию.