Феноменологическое познание. Пропедевтика и критика

и ухо создают их, но глаз и ухо их воспринимают^ идея же—продукт мысли и, стало быть, нереальна-Можно ответить: она нереальна, если сводить реаль­ность к чувственно воспринимаемым объектам; между

196

тем, на каком основании мы, до процесса мышлений, устанавливаем дистинкцию между реальным и нере­альным? Откуда, собственно, знаем мы, что реально и что нереально, если предваряем саму мысль «знанием» о нереальности ее объекта? Ситуация подлежит жест­кому аналитическому дознанию. Я вижу цвет и гово­рю себе: он—реальный объект моего восприятия. Идею я не вижу и заключаю, поэтому, к ее нереальности. Ни­какого мышления здесь нет; суждения мои покоятся на элементарнейшей привычке, восходящей к двум, по меньшей мере, предпосылкам: предвзятому употреб-· лению слов и отождествлению мысли с некритически усвоенным термином. Опыт мысли начинается не со слов, а с праксиса наблюдения за самой мыслью. Ес­ли я временно заключу в скобки все «знания» о.про­цессе мышления и рискну сосредоточиться на факте самого процесса, я должен буду оторвать мысль от всех наклеенных на нее экслибрисов априоризма и рассматривать ее как своего рода восприятие, отли­чающееся от чувственного восприятия своим сверх­чувственным характером. Мы, несомненно, добились в философии большого прогресса, но одно утратили мы по сравнению с прежней философией (не только ан­тичной, но и средневековой): овладев «эргоном» мыш­ления, мы потеряли связь с его «энергейей», и оттого сведено оно у нас лишь к правилам соединения поня­тий (априоризм). Опыт мысли есть переживание мыс­ли, погружение сознания в допредикативную, дореф-лективную, допонятийную жизнь мысли, где она ока­зывается органом восприятия, поначалу не менее реальным и внятным, чем глаз и ухо, а постепенно и более реальным и внятным, чем глаз и ухо, так как са­ма возможность чувственного восприятия проистека­ет из возможности мыслительного восприятия идей. Здесь падают все претензии субъективного идеализма, и доступ познания к объекту выглядит уже не логи­ческим ребусом эмпиристов и рационалистов, а прос­то самоочевидностью.

Но это и есть интуитивная мысль. Отождествляя ее с понятием, мы невольно помещаем ее в голове и и тщетно бьемся над теоретико-познавательной бели-бердой субъект-объектного отношения. Понятие (дис­курсивный срез мысли) может вполне находиться «в» голове; но мысль, не делящаяся на голову без остат­ка, пребывает своим остатком в самой вещи, состав-197