|
Но где-то в закоулках аминокислотного мышления брезжит новый свет, новое озарение. «Живая сила» природы не уничтожается, а неустанно видоизменяется. В своем преформизме прав Г. Лейбниц, отстаивая преемственность и следование одно за другим в мире явлений. Преформизм неизбежно дополняется эпигенезом И. Ньютона, считавшего неусыпное творение и пригляд за содеянным непременным качеством Всевышнего. Неуничтожимая «живая сила» в понимании физика-теоретика может быть связана с иными мирами, в том числе с так называемыми параллельными. Есть многие другие степени свободы движения, которые можно не обнаружить в антропогенной вселенной – и даже никогда их не найти, как бога! Перекачка энергии (и информации) между различными мирами, между нашей вселенной и многими другими вселенными (Аристотель: существует бесконечное множество вселенных) может происходить благодаря дополнительным степеням свободы. Тем более это возможно в пространствах, число измерений в которых больше трех. В подавляющем большинстве частностей такая передислокация «живой силы» будет выглядеть как основа необратимых процессов (ср. с открытостью и неравновесностью сложных систем с «самоорганизацией» и хаосом, обладающим большой «чувствительностью» на задворках памяти и прогноза ученого). Соответственно, здесь же истоки идеи необратимости времени. Вообще говоря, полагать, что во Вселенной имеется только три степени свободы для движения в пространстве (а спиновая степень свободы?) и одна временная, – это вид бытийного (или бытового) позитивизма, это метафизика в смысле ограниченности мышления. Наше наследие. Оно с нами. Это – субъективизм, который пронизывает всё. Понятие истины (и абсолютной, и относительной) субъективно. Какая истина, например, для ягненка, разорванного на части с последующей их трамбовкой в волчьих желудках? Это не истина, а полная ложь. Для волка наоборот: это истина, так как теперь он, сытый, может приступить к реализации другой программы – продолжения вида. И завывать при этом. Так же дело обстоит с информацией – это чисто человеческое «изобретение»; возможно, однако, нечто похожее «имеют в виду» другие развитые кибернетические системы. В качестве важного наследия И. Пригожиным рассматривается демон Дж. Максвелла, внедряющий в умы естественников микроскопическую обратимость. Демон П.Лапласа способен всё вычислить в прошлом и будущем Вселенной – в равной степени легко! Демон А.Эйнштейна «не играет в кости» (но играет на скрипке) и, значит, судьба его предопределена, незавидна и вполне представима. Демон Р. Тома всё может формализовать, т.е. разложить по полочкам самой совершенной теории, установить миропорядок. Демоны И. Пригожина иные: это неопределенность, непредсказуемость, случайность и хаос. Днем демоны живут в Замке субъективизма, ночью улетают в «открытую» форточку проявленной вселенной. Это циклическое движение гарантирует бесконечность и вечность процесса познания и самопознания. — 11 —
|