Возможна ли поэтическая антропология?

И, наконец, замечательная метафора Максимилиана Волошина, относящаяся к 1926 году:

Спустя несколько лет, О. Мандельштам в “Разговоре о Данте”, объясняя саморазвитие действенного поля поэтической материи Данте, использовал образ многоступенчатой ракеты. Удивительным даже для нынешней космической техники свойством ракеты О. Мандельштама является то, что она конструирует ступени на ходу, в полете. Мало этого. Для того чтобы проникать в глубины и тайны Вселенной, ракета должна

43

обладать способностью заглядывать внутрь самой себя. Эта живая метафора может быть использована для нового представливания развития и саморазвития человека, попытка которого сделана автором в (13).

Итак, поэтическая антропология несомненно возможна. Она, как говорилось выше, давно существует in vivo. Работая над этим текстом, я понял, что это увлекательное путешествие нескончаемо. Ограничения, которые я для себя ввел: "поэтическая антропологии глазами психолога" оказались весьма расплывчатыми, как расплывчаты границы самой психологии. По ходу работы у меня зрел другой более реалистический замысел. Не попробовать ли вернуться к хорошо забытой духовной психологии? Психологи (не только отечественные) довольно легкомысленно передали ее по ведомству теологии, религии и занялись, как им казалось, настоящим и полезным делом. Здесь не место оценивать, как религия распорядилась или распоряжается духовностью. Замечу лишь, что ей никто и никогда не передавал исключительного права распоряжаться ею.

Духовность — более широкое понятие, чем религиозность. Она может быть и вполне светской. (Желательно, конечно, чтобы она не сводилась к разговорам о духовности, от которых мы давно задыхаемся.)

Поэтому духовность является предметом размышлений не только теологии, но и искусства (которое не столько размышляет о ней, сколько ее создает), и светской науки, в том числе и психологии, что, конечно же, не исключает их взаимодействия. Возьму на себя смелость утверждать и взаимообогащения. Напомню о библейской последовательности творения: Дух — Жизнь — Разум. Наука, исследующая разум и оставляющая за рамками изучения дух, не имеет шансов разобраться и в разуме. "Вне духовного содержания, — писал М. К. Мамардашвили, — любое дело — это полдела. Не представляю себе философию без рыцарей чести и человеческого достоинства. Все остальное слова. Люди должны узнавать себя в мысли философов" (23. С. 199). И в мысли психологов тоже. Для этого психологи должны не только признать наличие духовности, но и понять ее как поиск, как работу, как практическую деятельность, как опыт, посредством которых субъект осуществляет в самом себе преобразования, необходимые для саморазвития, самосовершенствования, внутреннего роста, достижения истины. Такое понимание духовности соответствует поискам замечательной отечественной нравственной философии начала XX века, соответствует и поискам некоторых наших современников, например, Мишеля Фуко, М. К. Мамардашвили.