— Почему не в милицию? — Не хотела, чтобы его взяли. Ну, конечно же… Она до конца рассчитывала, что получит деньги. — Он приехал намного раньше меня? — Не намного. Стал требовать пленку. Я уперлась, что ничего не знаю. Но он предупредил, что… — она осеклась, — сделает… это. А потом, если все равно не отдам, — убьет. Мы оба долго молчали. — Я буду страшной? — спросила вдруг она. — Нет, — ответил я, как мог, деловито. — Все можно исправить. — Я не хочу быть такой, как он. — Что ты несешь? — Если отдать пленку милиции, это поможет Борису? — Он выкрутится. — сказал я. — Зря переживала. — Он спрашивал обо мне? Я не успел ответить. Дверь распахнулась, в проеме возник здоровенный строгий тип, больше похожий на вышибалу, чем на медика. Если бы не белый халат, я бы решил, что он из одного выводка с теми двумя, что уже побывали здесь. — Больной перенапрягаться вредно, — поведал он. — Приходите завтра. Я встал. Пожал вытянутую поверх одеяла бледную руку. Пошел к двери. — Погоди. — сказала она мне в спину. Я виновато глянул на здоровяка, вернулся к ложу. — Ты здесь? — спросила она неожиданно тихо. — Здесь. — Я наклонился к забинтованной сфере. Она сделала короткую паузу и выдала: — Твоя Ольга — ни при чем. Я вздрогнул. Глупо поглядел почему-то на ожидающего в дверях вышибалу и сглотнул. — Она ничего не знала. Это я подговорила Гошу… — Зачем? — Чтобы ты искал деньги. ГЛАВА 39Несколько кварталов по Мясоедовской я прошел пешком. Бывает, упившиеся оправдываются: голова ясная, а ноги не несут. У меня было наоборот. Ноги несли, но в голове плыл туман. Причем, как и положено туману, накатывал клочками. То сгущаясь, то разряжаясь. Я то хмелел от мысли, что все мои подозрения насчет Ольги оказались бредом, то трезвел от угрызений совести: как мог подозревать ее. Почему-то больше всего коробило сейчас не воспоминание о гуманитарной измене. Муторнее было от другой картинки. В ней Ольга, не дождавшись привычного поцелуя, по-детски растерянно смотрела мне вслед. Тогда она еще не знала, что здорова. Вспоминая об этом, хмуро шипел: — Гад… И вновь возвращался к тому. что она у меня есть. Осознание того. что мы с Ольгой разбогатели, пока не беспокоило. В тумане ему не удавалось развернуться. Уйма вопросов потихоньку начинала донимать меня. Где были тогда деньги? Как Ольга восприняла допросы? Где она сейчас? Но больше всего я жалел, что пропустил тот момент, когда она узнала, что здорова. — 99 —
|