Я не сомневался: Котя к гибели Людвига отношения не имеет. Но почему он так испугался меня, вошедшего? И кого с ужасом ожидал обнаружить за моей спиной? ГЛАВА 4Только по вечерам, вступая в черную нору подъезда, вспоминаю, что намеревался вкрутить лампочку. Не для того чтобы стало светлее, а ради любопытства: как быстро выкрутят. Привычно нащупал ключом щель замка. Уже повернул ключ, когда на глаза мне легли две тонкие холодные ладони. Очень остроумный жест в условиях непроницаемой тьмы. Недолюбливаю такие фокусы: поди, угадай, кто это может быть. Впрочем, продолжение, которое следовало избрать, отличалось универсальностью. Я толкнул дверь, шагнул в квартиру, втянув за собой и руки, и ту, которая так остроумно распоряжалась ими. В прихожей обернулся и тут же почувствовал на губах довольно бесцеремонные, пахнущие карамелью губы. В другое время не обошлось бы без шальной мыслишки: может, не включать свет, так интересней. Сейчас было не до того. Да и угадал я почти сразу, чьи объятия и поцелуй мне перепали. Руки угадали. Оторвав одну от талии, нащупал выключатель. Щелкнул. Так и есть: Шрагина. Свет сбил ее с толку, внес замешательство в наступательный порыв. — Тоже неплохо, — издал я, припертый к стене. — Рад? — строго поинтересовалась она, похоже, уже не помышляя о новом поцелуе, но и не выпуская меня. — Терпеть не могу целоваться, — хмуро пооткровенничал я. — Хам, — усмехнулась Шрагина. Оставив меня, как не оценившего поглаживания щенка, вальяжно прошагала в комнату. Уверенно включила свет. Обойдя квартиру, ознакомившись с интерьером, осела в кресле. Задрав подбородок, изучающе уставилась на меня. Я наблюдал за ней, прислонясь к дверному косяку, скрестив на груди руки. — Хам, — повторила она. — Но что-то в этом есть. Я обнаружил, что чулки на ней не те. И футболка заменена на тесную блузку, из которой рвались на свободу, угрожая пуговицам, груди. Ушел на кухню. Оттуда спросил: — Кофе? — Коньяк. Я сделал себе кофе. Ей вынес начатую когда-то гостями бутылку водки. За время моего отсутствия она вполне освоилась. Разобралась с магнитофоном. Налил ей стопку. Она тут же выпила. Попросила: — Скажи, что рад. — Рад, — сказал я. Сказал правду, но подразумевал не совсем то же, что она. Конечно, как можно не радоваться, когда к тебе недвусмысленно заявляется в гости такая штучка. Когда знаешь, что устоишь, и забавляешься ее уверенностью в том, что сдашься без боя. — У тебя неплохо, — похвалила она. И потянулась в кресле. — По-холостяцки, но уютно. — 9 —
|