Эти странные швейцарцы

Франкофоны, то есть франкоговорящие швейцарцы, называют своих восточных соседей «засаринцами», потому что те живут по другую сторону реки Сарин (Sarine), которая течет в долине, частично совпадающей с пресловутым «картофельным рвом». Говорящие по-немецки швейцарцы эту реку, естественно, называют по-своему — Заане (Saane).

Еще одна граница, проходящая с запада на восток в восточной Швейцарии по Ретийской гряде Альп, разделяет германоязычных швейцарцев и швейцарцев, говорящих по-итальянски. Там же, в отрогах Альп, живут и 70 тысяч романшей, родным языком которых является ретороманский, тоже признанный одним из официальных языков Швейцарии.

Соединение в одном флаконе германского, галльского и латинского духа потенциально может быть серьезным источником противоречий, подобным тем, какие существуют в Бельгии между валлонами и фламандцами или в Канаде между франкофонами Квебека и остальной частью страны, не говоря уже о таких опасных конфликтах, которые сотрясают Северную Ирландию или Балканы. Кое-какие трещинки время от времени появляются и в стенах швейцарской крепости. Сепаратисты во франкоязычной части кантона Берн после продолжительной борьбы все-таки «отголосовали» себе на референдуме в 1978 году отдельный кантон Юра. В предшествовавший плебисциту период дело не обошлось даже без пары взорванных экстремистами бомб.

Все существующие в Швейцарии этнолингвистические и культурные различия так или иначе сказываются на характере голосования во время ежеквартальных референдумов. Такие плебисциты — неотъемлемая черта швейцарской жизни. Население германоязычных кантонов в последние годы проявляет устойчивую склонность голосовать в поддержку экономического и политического статус-кво, а также демонстрирует повышенное внимание к проблемам экологии. Жители других кантонов (а также германоязычные базельцы) больше тяготеют к переменам, порой достаточно радикальным. Однако сердца трех крупнейших этнических сообществ Швейцарии бьются достаточно синхронно. Секрет единства страны в том, что при всех противоречиях в отношениях между оппонентами нет ожесточения, а для решения всех споров есть удобный институт референдума. Обходятся, правда, эти плебисциты недешево. Но зажиточные швейцарцы могут себе это позволить. А при хорошей жизни нет причин и ожесточаться. С некоторым риском впасть в цинизм можно сказать, что все швейцарские трения легко смягчаются лучшим из известных человечеству смазочным материалом — деньгами.

Какими они видят себя

Всяк кулик свое болото хвалит. Швейцарцам тоже свойственно здоровое и твердое убеждение в том, что все, происходящее из их страны, безусловно лучшее. Особенно если это именно из того района, где они живут. И, например, если в каком-нибудь супермаркете какая-нибудь итальянская клубника будет вдруг продаваться за полцены, швейцарец непременно купит местную в счастливом убеждении, что лучше этой в целом свете быть просто не может.