— Вот слово еще скажи! Славка затихла. В кармане у Ларисы запищал мобильный телефон. — Первый гудок, — усмехнулась она, заводя мотор. — Поезд пошел… Да! — крикнула она в телефон, одновременно включая скорость и вклиниваясь с места в поток машин. За дверью квартиры слышалась громкая музыка. Лариса позвонила, дверь распахнулась, и музыка ударила в лицо, как взрывная волна. На пороге стоял человек непонятного возраста — то ли мужик, то ли парень — в белой косметической маске на лице, в ярком синем халате с золотыми китайскими драконами на голое тело. — Здравствуй, Ларочка, — он преувеличенно радостно обнял ее, поцеловал и повел в комнату. Он вообще все делал преувеличенно — слишком широко жестикулировал, слишком значительно говорил, слишком вальяжно раскидывался в кресле, как человек, привыкший всегда и везде быть в центре внимания. И квартира была — слишком: темно-вишневые обои, раскидистые кожаные кресла и диван, тяжелые гардины на окнах и слишком много золотого цвета — светильники на стенах, кисти на гардинах, ножки кресел. Все это напоминало декорацию, изображающую дом богатого донжуана. Слишком много было и афиш с портретом хозяина и броским именем: «Лев Малиновский». Славка прошла за ними в комнату и встала, оглядываясь. — А это кто? — заметил ее наконец хозяин, быстрым взглядом оценивая фигуру. — Новенькая? — Да так… Деть некуда… — ответила Лариса. — Лев, — жеманно протянул руку Малиновский. — Слава. — Хорошее имя, — он задержал Славкину руку в своей, улыбаясь. — Сядь, не маячь! — прикрикнула Лариса на Славку. Та села в кресло, утонув в нем почти с головой. — Слушай, Лева, у меня времени мало. Давай без ритуальных танцев… — начала Лариса, доставая какие-то бумаги. — Да сделай ты тише! — не выдержала она. — Сама себя не слышу! — Это же наша с тобой, Ларка, ты помнишь? Пятнадцать лет назад! Помнишь, фестиваль в Сопоте? Мне вот это особенно нравится… — Малиновский стал подпевать своему голосу на пластинке, двигаясь босиком по комнате, как по сцене, с воображаемым микрофоном у рта, томно сведя брови и глядя на Славку. — «Твое тело золотым песком одето. И морской волно-ой обнажено!..» Ты помнишь? — Да помню, помню! — досадливо сказала Лариса. — Я же не говорю — выключи. Я прошу — тише сделай! Малиновский наконец убрал громкость. В этот момент из дверей спальни появилась девчонка лет шестнадцати — беленькая, с заспанным личиком, в ночнушке до розовых пяток. — 8 —
|