Суть времени. Том 4

Бедуины смотрят на то, как летают самолеты над ними — дьявольские изобретения XXI века, тяжелые бомбардировщики, — и говорят: «Ну, смотри, смотри!.. Ты еще не знаешь, что я, на верблюде, с тобой сделаю! Ты только посмей вмешаться в наши внутренние дела!» И это не пустые слова.

Почему?

А потому что это не человечество потребления. Это не человечество, которое я увидел когда-то в Югославии. Для меня сербские братья и вообще Югославия — это самое дорогое впечатление конца 80-х годов, но уже тогда я увидел изъян, фундаментальный изъян — хорошо жили. Уже было такое потребительское общество: «кава», «джус», магазины, прогулки. Западная жизнь.

Когда такая жизнь начинается, можно сказать людям: «Мы вбомбим вас в Средневековье», — и люди настороженно начнут думать, стоит ли сопротивляться, если такая угроза? Потом их добьют, но вначале у них есть соблазн каким-то образом уклониться от подобной схватки.

А у бедуина этого соблазна нет, потому что бедуин — воин. Он — воин. И для него погибнуть с оружием в руках — это самый сладкий конец жизненной истории. И они будут воевать.

А теперь посмотрим, как будут развиваться события в самом худшем случае.

Предположим, они возьмут Триполи.

С какого-то момента самолеты должны будут перестать бомбить: они не могут бомбить вечно, правильно? «Аль-Каида»? Их, я думаю, человек 900, вряд ли больше. И все остальное отребье, которое они соберут, — это тысячи две — три.

Если Каддафи сохраняет живую силу и уходит из Триполи куда-нибудь в сопредельные государства, в какие-нибудь джунгли, в какие-нибудь края, где он может отсидеться, то что дальше? Как только перестают бомбить и очевидных оккупационных войск нет, он выходит оттуда, где он находится, и просто беспощадно расправляется с тем отребьем, которое устроило все это, прикрываясь американцами и европейцами. Он в своем праве, и это все понимают.

С другой стороны, как и во всех современных войнах, ситуация такова: если ты не можешь уничтожить авиацию противника, то ты не можешь вести регулярную войну. Авиацию побеждает только военный космос. Сама авиация уничтожает вертолеты. Вертолеты уничтожают танки. То, что выше, уничтожает то, что ниже. Это закон современной техники в целом. Я понимаю, что бывают исключения, но в целом это именно так.

Значит, до тех пор, пока эта авиация работает, все остальное, неспособное ее уничтожать, должно отдыхать. Танки превращаются в горелый металл; люди, если они выходят в больших количествах на эту войну, — в горелые куски мяса; здания — в горелый камень. И так далее. Это свойство современной войны — вот этого самого страшного «воздуха», который уничтожает все.