|
«Суеверия», — заключил инспектор Макинтош. Тем не менее, наш репортер был очень рад вернуться в город, пока на «Поместье дьявола» не опустилась ночь. Из дневника сэра Джона Бэбкока, 25 июня 1914 года: Что же это за человек или что за создание, принявшее человеческий образ? Хотя я видел его во плоти только два раза, он постоянно присутствует в моей жизни на протяжении вот уже двух лет — с того самого момента, как я купил эту проклятую книгу «Облака без воды» и оказался втянутым е дела семьи Вири и ужасные события па берегу Лох‑Несса. Он являлся мне еще до той богохульной выходки с перевернутым крестом, которая вынудила меня покинуть Арль. Он принимал самые гротескные формы в моих постоянных ночных кошмарах, граничивших с настоящим бредом. Один отвратительный образ преследует меня особенно упорно — он в тюрбане и похож на отвратительного и толстого то ли демона, то ли султана, а вокруг пляшут, наигрывая что‑то на свирелях, слуги, похожие на насекомых или чудовищ Доре или Гойи. Мне так и хочется воскликнуть, подобно королю Лиру: «Аптекарь! Дай мне что‑нибудь — смягчить воображенье!». Но это не воображение, это ужасная реальность. Я до сих пор помню слова, которые он сказал мне в Лондоне во время нашей последней встречи: «Ваши Бог и Иисус мертвы. Сейчас наша магия сильнее, потому что вернулись Древние». Временами моя вера слабеет, и я почти готов покориться ему. Это самое ужасное: пассивно, без борьбы и надежды соскальзывать к тому, чего боишься больше всего. Я стою на краю бездны и более не в силах сопротивляться демону, который нашептывает мне: «Прыгай, прыгай, прыгай…» IIВечером 26 июня 1914 года в купе номер 23 экспресса Базель — Цюрих собралось весьма странное трио джентльменов. Двое из них очень скоро начали подозревать, что третий не в своем уме. — Дождь утих, — первым отважился нарушить молчание швейцарец, по виду доктор, вскоре после того, как поезд тронулся. Это было совершенно обыденное замечание, сделанное, конечно же, с намерением завязать непринужденный разговор. — Ja, — холодно бросил русский, давая попять, что не склонен к пустой болтовне. — Действительно, дождь кончился, — любезно согласился англичанин, вежливо улыбнувшись одними лишь краями губ. Его глаза оставались холодными и безжизненными, как у мумии. Доктор на миг задержал свой взгляд на этой пустой улыбке и решил сменить направление разговора. — Похоже, эрцгерцога Фердинанда везде встречают с радостью, — сказал он. — Может быть, теперь обстановка на Балканах наконец‑то улучшится. — 4 —
|