Жизнь и как в ней выжить

Джон. Да, но они должны испытывать тем более глубокое со­жаление из-за того, что их отношения были столь исключитель­но счастливыми.

Робин. Здесь странный парадокс. Часто легче пережить утрату чего-то хорошего, чем оправиться от чего-то плохого.

Джон. Кажется, я знаю, что ты имеешь в виду. В прошлом мне иногда было трудно прервать неудачно сложившиеся отношения, потому что... меня как будто принуждали возвращаться к ним сно­ва и снова, чтобы просто доказать, что они могли сложиться удачнее.

Робин. Именно. С другой стороны, если у тебя было что-то на­столько хорошее, что ты чувствуешь себя счастливым, даже про­сто думая об этом, тебе легче принять, что это хорошее не мо­жет продолжаться вечно. Потому что ты уже так много получил и воспоминания об этом хорошем поддерживают тебя. Например, когда пять лет назад умерла моя жена, я обнаружил, что моя скорбь из-за этой утраты несла в себе частицу радости, когда я вспоми­нал обо всем хорошем, что мы пережили вместе. Это не только смягчало боль утраты, но и в каком-то смысле ощущалось как еще одно приятное переживание, связанное с ней.

^жон. ...Ты знаешь, когда умер Грэхем Чепмен, я обнаружил, что вспоминаю свои денечки в Монти Питон и лучше, чем преж­де, осознаю, насколько они были радостными.

21

Робин. Конечно. Как ни странно, легче отказаться от действи­тельно хороших отношений, потому что воспоминания о них по­зитивны. Ты не ощущаешь вины за то, что они не сложились, и не пытаешься их как-то склеить. И, опять-таки, более здоровым душевно людям легче скорбеть, чем тем, кто находится ближе к середине шкалы. Они могут испытывать даже более глубокую скорбь просто потому, что ярче переживают эмоции, связанные с утратой... И, конечно, это значит, что они быстрее оправятся от нее и смогут радоваться жизни, чем это кажется возможным для «средних» людей. Потому что, как мы говорили в «Семье», скорбь об утрате помогает ее пережить.

Джон. В то время как люди, боящиеся печали, могут подклю­чить все свои средства защиты, чтобы избежать этого чувства, и поэтому потратить годы и годы, чтобы оправиться от утраты?

Робин. Если у них это вообще получится.

Джон. Скажи мне, до какой степени ты оправился от смерти жены?

Робин. Примерно через два года после ее смерти я почувство­вал большой прилив жизненной энергии. И понял, что (как и опи­сывают книги по психологии утраты близких) шок потери привел к временной подавленности в моем физическом состоянии. Но, как ты знаешь, мы вместе старались свыкнуться с мыслью о ее воз­можном конце, с самого начала ее болезни не пытаясь отвернуть­ся от этой боли. Поэтому я был психологически подготовлен к тому, что произошло, и справился с этим гораздо лучше, чем ожидал. Как я говорил, приятные воспоминания обо всем хорошем в со­вместно прожитой жизни, казалось, утишали скорбь. Временами я чувствовал, что соскальзываю к очень негативным эмоциям, но понимал, что это проявление жалости к себе, и они абсолютно деструктивны. Центром их был я сам, а для жены места не оста­валось. Поэтому я не давал им воли.