Он немного помолчал. Представил себе, как акула лежит на самом дне. Огромная, но уже совершенно не опасная. И теперь стаи мелких хищных рыбешек спокойно рвут на куски ее великолепное тело. Скоро от нее останется лишь скелет. А потом и он станет чьей‑то пищей или домом. Рано или поздно он растает в глубине. И ничто больше не будет напоминать океану об этом исполине. — Никто не узнает об этой схватке, акула, — сказал Север. — Скоро умру и я. И также послужу пищей тем, кто не способен бросить и принять вызов. Мой скелет также облюбует какая‑нибудь глубоководная рыба. Мы будем лежать с тобой на дне моря, пока не исчезнем из этого мира совсем. Кто выиграл и кто проиграл — будет абсолютно неважно. Между нами не будет разницы. Мы равны. Нет победителей и побежденных. Есть лишь те, кто сражается, и те, кто приходит пировать на поле боя после сражения. Раньше и я был из этих. Но ты, акула, научила меня быть героем, а не падальщиком. И за это я тебе благодарен. Хотя это был жестокий урок. «Зато теперь я знаю, как оказался на том берегу… Только вот кто же этот рыбак? Кто он?.. А впрочем, какая разница!» Ему было трудно думать. В голове бухал тяжелый молот, перед глазами опять плыли красные круги. Гораздо легче было просто лежать и смотреть в одну точку на горизонте. Не думая ни о чем. Чувствуя, как с каждой капелькой крови уходит жизнь. Он знал ответ на самый главный вопрос А больше не было ничего важного, сейчас, перед лицом смерти. Поэтому можно было отдохнуть. Север то проваливался в забытье и оказывался в сером тумане, где были лишь покой и умиротворенность, то возвращался в этот мир, и тогда приходила боль. Лодка плыла по воле волн. Но море ведало, куда нести человека. * * *Сколько прошло времени, Север не знал. Может, час, а может, неделя. Он был еще жив. Но все чаще и чаще проваливался в туман. Когда приходил в себя, то видел, что вокруг ничего не меняется. Один раз он очнулся оттого, что кто‑то толкнул лодку. Север схватил обломок весла и попробовал встать, но голова закружилась, и он тяжело навалился всем телом на борт. — Ну и пусть, — прошептал он. Но это была всего‑навсего стая дельфинов. Они немного покружили вокруг лодки, словно предлагая человеку поиграть с ними, и, поблескивая спинами на солнце, скрылись вдали. Север снова был один. — Мне очень больно, лодка, — сказал он. — Так больно, что сердце вот‑вот разорвется. «Но я не хочу терять сознание. Без него, конечно, легче, но я хочу прочувствовать каждую минуту жизни. Их осталось не так много, чтобы впадать в забытье». — 54 —
|