|
Сидели в гнезде по очереди. Это сидение было чем-то сверхнеобычным. Часами он видел перед собой лишь мшистый бок валуна и капли брызг, мерно взлетающих иногда, слышал хлюпанье волн, размеренное как собственное сердце и это самое сердце. Он засыпал от этого однообразия и повторения, просыпался и снова... Это была другая вселенная, другая Земля, центром которой были два тёплых пёстрых яйца под его перьями и лапами. И в тоже время был он, как главный персонаж этой Вселенной, одновременно почти не существующий, растворённый в тумане мелких брызг и поросли мха. Когда прилетала Подруга, он вроде как даже нехотя поднимался и летел размяться и поесть. Но центр вселенной оставался там. Там в гнезде оставалось его тепло, внимание и как будто сердце. Потом появились два пуховых серо-бурых птенца, слабых, чуть нервных, требующих помощи. Арс, разбивая клювом, скармливал им моллюсков, отрыгивал рыбу, но блаженство его улетучилось. Он, конечно, кормил их, грел ночами, чистил, правил, но всем существом уже чувствовал, что пройдет лишь несколько лун, и они станут сами по себе. Хоть и сохранят надолго ещё пёстрое незрелое оперение и будут, может быть, задавать ему вопросы, брать помощь, но уже никак он не сможет считать их смыслом. Если и сможет, это будет обман. Вокруг их семьи, точнее его, Арса, начало собираться что-то вроде новой стаи. Место, где они жили, время, ветер, море сделали удобным для ночлега и гнёзд. В мелких заводях после отлива оставалось много разной морской мелочи, рыбы, моллюсков. Некоторые из соседей, подсмотрев, как Арс летает, исподволь брали у него уроки, реже прямо спрашивали совета или примера. А через несколько месяцев, когда птенцы окрепли и покрылись жёсткими перьями, Арс стал учить своих (он назвал их Ата и Бата) плавать и летать. И тут он заметил, что многие родители пристраиваются поблизости, повторяя за ним, а то и просто бросают свой молодняк рядом. Подруга говорила, что гордится им. И когда через небольшое время молодой сын соседей почтительно обратился к Арсу: «Учитель», он по-настоящему испугался. - Я должен отправиться в Путь. – сказал он Подруге и задержался ровно настолько, чтобы ответить нежностью на её взгляд и не дождаться вопросов. Сделал один из самых красивых и стремительных своих подъемов и, не оборачиваясь, полетел над морем хвостом к берегу. «Плохо, что я улетаю от детей. Хотя может быть этот красивый подъём – всё, что я могу дать им, чтобы ничего не испортить?» Он вспомнил с нежностью и тревогой вчерашнюю ссору с сыном. — 16 —
|