|
За теплоходом тянулась гладкая полоса между расходящимися линиями взбитых волн, постепенно вливающихся в общее качание моря. На этой полосе была хорошо видна пища: оглушённая рыба и брошенные людьми хлеб, огрызки. Попадался и просто мусор. Чайки стаи с криками кидались, опережая друг друга... Значит, им тоже люди привозят пищу? Когда море стало одинаковым, как раньше и гул утих, стая покачивалась на волнах, и одна из местных чаек решила-таки познакомиться. Язык был странным, но это был несомненно язык чаек. Сначала Он хотел знать всё о них, и они рассказали, не очень правда уверенные, что он понимает. Постепенно стало ясно, что интерес касается только наличия, доступности, качества пищи в разных местах. Когда пришёл их черед спрашивать, Арс понял, что у нет ни одного вопроса. Местный уже рассказал про косяки рыбы, которых всё меньше, но можно находить по рыболовным катерам и сетям, а проще – летать к рыбным причалам и собирать там. Ещё рассказал, что летом у каждого города и посёлка – пляжи и огромные помойки. Рассказал что стая живёт в основном на каменистом выступе заходящем в море, но некоторые живут где-то ещё и прилетают за компанией. Наконец Арс понял и спросил, можно ли посмотреть на то где и как они живут. Местный ответил, что конечно можно. Но многие самки сейчас на яйцах и они не очень-то добродушны. И ещё ближайший пляж с помойкой оставляют для тех самых самок, которые не могут на долго покидать гнёзда. Краем глаза Арс увидел, как сказанное взволновало Подругу. Да и сам он почувствовал неладное. Местный поднялся и они полетели за ним. Понять где ночует и гнездиться стая было не трудно. Огромные нагромоджения валунов и куски скал были покрыты помётом с прилипшим пухом. Из-за этого камни были серо и сине-белыми и разглядеть спрятанные в укромных местах гнёзда было трудно. Первая зима была довольно мягкой. Больше всего донимал ветер. Зато его же Арс приспособил для тренировок. Он вспомнил все, что успел услышать в школе, многое придумал сам. Он осваивал всё более и более витиеватые и сложные упражнения. Особой его страстью было совмещать полёты и трюки с чем-то полезным: выслеживанием рыбы, выхватыванием её или плавучего мусора. Он даже заметил, что если выполняет сложные полёты за теплоходом, то людей собирается больше и они больше кидают еды. Благодаря этому на исходе следующего сезона он приобрёл некий авторитет у береговых чаек и чувствовал себя нужным и полезным. Но людской сезон вскоре опять кончился. Море стало мрачнее, ветренее, темнее. А еды много стало оставаться в отмелях и пучках водорослей устилавших полосу прибоя. Они ели моллюсков и крабов. И он тренировался и тренировался, достигая совершенства и ставя всё новые задачи. — 14 —
|