|
Ритм все ускорялся. Садики — по его широкой мускулистой груди катился пот — надел обнаженной танцовщице на голову убор из черных орлиных перьев. Севиас пояснил — чтобы выказать уважение к предкам. Женщина продолжала танцевать, отбрасывая огромные тени на освещенные свечами стенки хижины. Потом упала перед вождем на колени и тихонько надела убор из перьев ему на голову. Вождь умирал. Это понимали все. Он был бледен и явно болен. Жестом он подозвал меня поближе, взял за руку и прошептал на ухо: — Наши предки пришли из Израиля, из Сенны. Они здесь, с нами. Прощай, Мушави. Возможно, мы встретимся в Сенне. Сенна — неизвестный город, из которого пришли лемба и куда надеются попасть после смерти. Лицо его, освещенное дрожащими огнями свечей, избороздили морщины старости и болезни. Глаза прятались в складках светлой пятнистой кожи. Вождь уставился на меня и дал знак, что мне пора встать и уйти. Смущенный и огорченный его словами, я вернулся на место — к блокноту, камере и диктофону. Я долго прожил в селении и чувствовал себя здесь своим, словно стал одним из них. И я уже немало выпил пива чибуку. После первых глотков оно начинает казаться довольно сносным, а потом и вовсе неплохим. Мне вдруг пришло в голову, что теперь не время сидеть в уголке, делать заметки и записывать музыку. Есть дела поважнее. Пора и самому принять участие. Я снял рубашку, чтобы меньше отличаться от полуобнаженных мужчин и женщин; они уже впадали в подобие транса, и их дикие тени бешено метались по стенам. Старшая жена вождя пересекла хижину, прислонилась ко мне, касаясь высохшими грудями моего плеча, и прошептала нечто невразумительное на языке шона — многочисленного африканского народа, на землях которого живут лемба. Я начал двигаться под тяжелый ритм барабанов. Одна из жен помоложе танцевала передо мной голая по пояс и пьяно покачивалась — она заклинала предков, водя руками по груди, животу и ногам. Барабанщицы стучали все быстрее. Еще одна женщина — глаза у нее затуманились — скинула одежду и встала в середине хижины. Мужчины подбадривали танцовщицу и любовались ее стройным телом и полными грудями. — Она говорит с предками! — проревел мне в ухо Севиас. — Они скоро ответят. И лучше, чтоб тебя здесь уже не было! К полуночи атмосфера изменилась. Настало время, полагал я, возносить тайные молитвы и читать магические заклинания. Все они хранились в глубоком секрете. Этот неписаный свод законов управлял жизнью племени и, несомненно, содержал тот самый ключ к их прошлому, который я искал. Заклинания и магические формулы были для меня важнее всего. Именно в этом я хотел участвовать. Именно для того и приехал. — 5 —
|