Антология странного рассказа

Священник долго рассказывал Мишко о Царствии Небесном, о Длани Божьей, о рае и аде, но мальчик лишь качал головой и слегка улыбался. А потом, невпопад и не к месту, он протянул руку, и в рощицу по соседству упала широкая разветвлённая молния, в рисунке которой угадывались резкие черты священникова лица. Батюшка молча встал, поклонился и ушёл и больше никогда не разговаривал с Мишко. Старуха-ключница перекрестилась, а дома на всякий случай принесла жертву каменному человеку, стоявшему в сарае.

Как будто ничего и не изменилось в жизни Мишко после беседы со священником, но неожиданно он собрал котомку, надел отцовские сапоги, вышел погожим утром из дома и отправился в город. Никто не видел, как он ушёл, кроме Марфы, но она ничего сказать не могла. Мишко шёл по дороге и, наконец, достиг того места, где песня его отца разбилась о капот чёрного автомобиля. Он наклонился и собрал осколки песни, сложил их и подбросил вверх. Песня зазвучала и продолжила свой путь, а Мишко пошёл за ней.

Город полз навстречу Мишко, передвигались его дома и автострады, а люди в чёрных автомобилях оставались на своих местах, нерушимые и неподвижные. Мишко был всё ближе, а люди в чёрных автомобилях — всё дальше, и однажды они увидели, что города уже нет, остались только поля, дорога и колеи от колёс их мрачных транспортных средств. Тогда они поняли, что опоздали.

Мишко смотрел на стеклянные башни, они не нравились ему, и он помахал рукой птице, которая не могла их перелететь, потому что их крыши были выше облаков и выше даже воздуха. Архитектор с корабля слепых однажды сказал, что здания выше, нежели четырёхэтажные, не стоят больше пяти лет, потому что земля открывается и начинает всасывать их в себя. Мишко помнил эти слова и понимал, что город — совсем молодой, потому что ни одного здания ниже пяти этажей он не видел.

Людей тут было очень много, и все были одеты по-разному, и у каждого было что-то в руках. Глаза у этих людей были навыкате, подбородки — тяжёлые, а носы — длинные, точно скульптор с корабля слепых отлил их всех в одну форму, а затем слегка обработал наждачной бумагой.

Ещё город состоял из дверей. Мишко выбрал себе одну дверь и вошёл в неё, но тут же вышел, потому что почувствовал, что дому, в который он зашёл, суждено стоять всего пять лет, а он отстоял уже четыре года и 364 дня. Мишко смотрел на людей, смотрел на дом, смотрел на город и понимал, что никто — ни врач с корабля слепых, ни музыкант с корабля слепых, ни сержант с корабля слепых — не сможет предотвратить то, что должно произойти.