|
Таким образом, нет ничего нового, и великая республика невозможна, ибо никогда не существовала великая республика. Что же касается представительной системы, которую почитают способной решить проблему, то я вынуждаю себя к сдержанности, за что пусть соблаговолят меня простить. Начнем с замечания о том, что эта система отнюдь не является современным открытием, но есть произведение или, лучше сказать, часть феодального правления, достигнувшего той точки зрелости и равновесия, когда оно обернулось в целом в одно из самых совершенных во вселенной.[85] После того как королевская власть создала общины, она стала созывать их в национальные собрания; они не могли появиться там иначе, чем посредством своих уполномоченных: отсюда — представительная система. Попутно можно заметить, что то же самое произошло с отправлением правосудия судьями. Иерархия ленных зависимостей приводила вассалов одного и того же ранга ко двору соответствующих сюзеренов; отсюда появилось изречение, что всякого человека должны судить ему равные (Pares curtis),[86] правило, которое англичане усвоили во всей его глубине и которому четко следовали в ходе своего возрождения; в то время как французы, менее упорные или, быть может, уступившие непреодолимым обстоятельствам, не извлекли из него такой же пользы. Нужно было быть сильно несведущим, не поняв названное Бэконом interiora rerum,[87] чтобы вообразить, будто люди могли достичь подобных учреждений (стр.59 >)ранее сделанными умозаключениями и будто они могут быть плодом какого-то обсуждения.[88] Впрочем, национальное представительство отнюдь не свойственно одной Англии; оно обнаруживается во всех монархиях Европы; но живо оно только в Великобритании, в других же местах оно мертво или спит; и в замысел небольшого сочинения отнюдь не входит рассматривать, ведет ли это отрешение от прошедшего к несчастью для человечества и не следовало бы вернуться к старинным укладам. Довольно заметить, обратившись к истории: 1) что в Англии, где национальное представительство получило и сохраняет большую силу, чем где бы то ни было, о нем и речь не шла до середины тринадцатого века;[89] 2) что оно (стр.60 >) отнюдь не было ни изобретением, ни следствием обсуждения, ни результатом действия народа, использующего свои извечные права; но что честолюбивый воин ради удовлетворения своих особых намерений реально установил равновесие трех властей после сражения при Льюисе, не сознавая, что сотворил, как это всегда получается; 3) что не только приглашение Общин в национальный совет было монаршим пожалованием, но что, в принципе, король назначал представителей провинций, городов и местечек; 4) что даже после того, как общины заставили выговорить себе право посылать представителей в парламент во время паломничества Эдуарда I в Палестину, они обладали лишь совещательным голосом; они представляли свои жалобы, подобно французским Генеральным Штатам, и формула проистекавших от престола пожалований вследствие их прошений постоянно гласила: даровано королем и духовными и светскими сеньорами на смиренные просьбы Общин ; 5) наконец, что предоставленное Палате Общин право соучастия в законотворчестве еще довольно молодо, ибо едва восходит к середине пятнадцатого века. — 25 —
|