|
Утром я поехал, как обычно, поиграть в теннис. В 7.10 в моей машине раздался звонок. Дежурный из приемной президента передал, что Борис Николаевич ждет меня к 8 часам в Кремле. Я связался с Барсуковым. Президент, оказалось, его тоже пригласил на встречу. Михаил Иванович чувствовал себя скверно - не спал, переживал... Даже после того, как в четыре утра отпустили задержанных, телефонные звонки все равно продолжались. Зашли в кабинет к Борису Николаевичу. Он тоже не выспался, приехал в Кремль с тяжелой головой. Анатолий Кузнецов потом рассказал мне, что Наина Иосифовна и Татьяна всю ночь президента накручивали, требовали, чтобы он "мне врезал". Не знаю, уж какой смысл они вкладывали в это слово, надеюсь, что не буквальный. А уставшему Борису Николаевичу хотелось спать, он не понимал: за что врезать-то? Зато истеричные характеры своей супруги и дочери знал лучше меня. Ельцин вялым голосом спросил нас: - Что там случилось? Барсуков доложил. Прочитал сначала рапорты милиционеров. Затем - показания задержанных. Втроем, без раздражения и напряжения, мы обсудили ситуацию. Президент недовольно заметил: - Что-то пресса подняла шум... Мы возразили: - Борис Николаевич, скажите тому, кто этот шум поднял, пусть теперь он всех успокоит. Мы подразумевали Березовского. - Ведь никто, кроме нас, не знает, что на самом деле произошло. Документы все тоже у нас. А мы никому ничего не скажем. Президент согласился: - Ну хорошо, идите. Только я вернулся в кабинет, мне позвонил пресс-секретарь Ельцина Сергей Медведев: - Саша, что случилось? Там пресса сходит с ума. Чубайс на — 10 —
|