|
— Вы сами, разумеется, будете? — Постараюсь, непременно постараюсь. Я, собственно, позвонил, чтобы… — Минутку, — перебил я. — Мне бы хотелось услышать от вас точно: вы будете? — Мм… видите ли — дело в том, что я теперь живу у одних знакомых в Гриниче, и завтра они на меня в некотором роде рассчитывают. Предполагается что-то вроде пикника или прогулки. Но я, конечно, приложу все старания, чтобы освободиться. У меня невольно вырвалось: «Эх!» — и он, должно быть, услышал, потому что сразу заторопился: — Я, собственно, позвонил вот зачем: я там оставил пару туфель, так не затруднит ли вас распорядиться, чтобы мне их прислали. Понимаете, это теннисные туфли, и я без них прямо как без рук. Пусть пошлют на адрес… На чей адрес, я уже не слыхал — я повесил трубку. А немного спустя мне пришлось постыдиться за Гэтсби — один из тех, кому я звонил, выразился в том смысле, что, мол, туда ему и дорога. Впрочем, я сам был виноват: этот господин принадлежал к числу самых заядлых любителей позубоскалить насчет Гэтсби, угощаясь его вином, и нечего было звонить такому. Наутро в день похорон я сам поехал в Нью-Йорк к Мейеру Вулфшиму, не видя другого способа с ним связаться. Лифт остановился против двери, на которой значилось: «Акц. о-во „Свастика“; по совету лифтера я толкнул дверь — она была не заперта, и я вошел. Сперва мне показалось, что в помещении нет ни души, и только после нескольких моих окликов за перегородкой заспорили два голоса, и минуту спустя из внутренней двери вышла хорошенькая еврейка и недружелюбно уставилась на меня большими черными глазами. — Никого нет, — сказала она. — Мистер Вулфшим уехал в Чикаго. Первое из этих утверждений явно не соответствовало действительности, так как за перегородкой кто-то стал фальшиво насвистывать «Розовый куст». — Будьте добры сказать мистеру Вулфшиму, что его хочет видеть мистер Каррауэй. — Как же это я ему скажу, если он в Чикаго? В эту минуту из-за двери позвали: «Стелла!» — и я сразу узнал голос Вулфшима. — Оставьте на столике вашу карточку, — поспешно сказала женщина. — Он вернется, я ему передам. — Послушайте, я же знаю, что он здесь. Она шагнула вперед, негодующе подбоченясь. — — Повадились тоже врываться сюда когда вздумается, — заговорила она сердито. — Покою нет от вашего брата. Раз я говорю, он в Чикаго, значит, он в Чикаго. Я назвал имя Гэтсби. — О-о! — Она снова на меня посмотрела. — Тогда погодите минутку. Как вы сказали, ваша фамилия? — 101 —
|