|
Моя любовь...
Моя любовь...
Такая дерзкая,
Такая хрупкая,
Такая нежная,
Такая отчаянная.
Моя любовь...
Прекрасная как Божий день
И скверная как погода,
Когда выдаётся плохая погода.
Любовь такая истинная,
Любовь такая прекрасная,
Такая счастливая,
Такая радостная
И такая скромная,
Что от страха дрожит, как дитя в темноте,
И... такая надменная,
Словно смельчак в кромешной ночи...
Любовь, что в страх повергала других,
Что их говорила устами,
Что их заставляла бледнеть...
Любовь боязливая,
Потому что мы следили за ней...
Затравленная, раненая, униженная, убитая, позабытая,
Ибо мы её затравили, ранили, унизили, убили, позабыли...
Любовь такая цветущая,
Такая живая,
Залитая солнцем...
Это любовь моя
И твоя...
Любовь, что стала для нас
Чем-то вечно новым
И неизменным...
Трепетная как листок,
Хрупкая как птица,
Горячая и живая, как лето.
Мы можем с тобой
Уйти и вернуться...
И всё забыть...
И спать спокойно...
Просыпаться, страдать, стариться...
И снова засыпать
С думой о смерти...
И вдруг оживать духом, улыбаться, смеяться
И молодеть...
А наша любовь неизменна —
Упряма как боров,
Жива как желание,
Жестока как память,
Глупа как сожаление,
Нежна как воспоминания,
Холодна как мрамор,
Прекрасна как свет дня,
Хрупка как дитя —
Она с улыбкой взирает на нас,
С нами без слов говорит,
А я ей с содроганьем внимаю...
Я кричу,
Взывая к тебе,
Взывая к себе!..
Я молю
За тебя, за себя и за всех влюблённых,
За всех, кто любил...
Я кричу
За тебя, за себя и за всех,
Кого я не знаю —
Пребудь
С нами навек!
С нами, как прежде,
Пребудь!
Нас не покинь!
Не уходи!
Мы, что прежде друг друга любили,
Мы тебя позабыли...
Но ты нас не оставь!
Ты, Любовь, лишь одна на Земле...
Не дай нашим сердцам остыть,
Навеки с нами пребудь!
Куда бы жизнь не забросила нас,
Подай нам спасительный знак
Среди непроглядной тьмы,
В трущобах памяти
Лучом воссияй,
Руку нам протяни
И спаси нас!
Оргия для органа
— Я играю на фортепиано, —
Сказал один.
— Я играю на скрипке, —
сказал другой.
— Я — на арфе, я — на банджо,
Я— на виолончели,
Я — на свирели... я — на флейте,
А я — на трещотке. —
Так все тарахтели-тарахтели,
На чём играть они б хотели... —
И музыки стало не слышно...
И все говорили,
Говорили, говорили,
Никто не играл,
И лишь некто в углу молчал...
— А на чём же играете вы, Господин,
Вы же всё время молчите? —
спросили его музыканты.
— Я оргии для органа играю
И для кинжала, пожалуй, —
Сказал тот, кто до этой минуты
Ни слова ещё не сказал.
И... вдруг бросился он кинжалом в руке
И всех музыкантов убил,
И сыграл оргию для органа...
И музыка его такой чэдной была,
Такой живой и такой прекрасной,
Что дочка хозяина дома,
Высунув нос из-под фортепиано,
Где зевала от скуки,
Сказала:
— Я играла в серсо,
В охотника и добычу,
И в классики играла,
С ведёрком я играла,
С лопаткой я играла,
Играла в дочки-матери,
Играла в кошки-мышки,
Играла в куклы я,
И с зонтиком играла,
Играла я с братишкой,
Играла я с сестрёнкой,
Играла в полицейского
И вора...
И вот теперь конец небылицам —
Хочу я играть в убийцу,
Играть оргию для органа. —
И молчун девочку за руку взял
И побрели они по городам,
По садам, по домам,
И много народу они погубили...
А после они поженились
И нажили много детей.
...И вот —
Старший стал на пианино играть,
Второй — на скрипке,
Третий— на арфе,
Четвёртый — трещоткой трещал,
Пятый — виолончелистом стал...
А потом принялись говорить, говорить,
Говорить, говорить, говорить...
...И музыка вдруг замолчала...
И всё повторилось сначала!
— 7 —
|