|
Хейли был историком семейной терапии с момента ее зарождения, и в интервью заметно, что он больше говорит о работе других, чем о своей собственной. Он был просто ходячей энциклопедией психотерапии. Хейли известен и как популяризатор метода блестящего гипнотерапевта Милтона Эриксона, своего наставника. Из интуитивного, казалось бы, эриксоновского подхода Хейли извлек принципы, составившие ядро многих наиболее действенных методов в семейной терапии, в частности его собственного стратегического метода. Очерк об Эриксоне, включенный в этот сборник, написан в попытке передать дух его творчества и преданности делу. В сборник включены интервью с двумя выдающимися психотерапевтами, которые не занимались непосредственно семейной терапией, но способствовали созданию того интеллектуального климата, в котором развивалось это новое направление. Молодые клиницисты, которые в 70-80-е годы выбирали профессию семейного терапевта, скорее всего были знакомы с книгами Т. Заца и Р.Д. Лэнга ("Миф о душевных болезнях", "Разделенное "я", "Политика опыта"). Эти книги – удар за ударом – разрушали монолит ортодоксальной психиатрии и медицины. Я ожидал, что и Зац, и Лэнг посчитают себя близкими стану семейной терапии – настолько совпадали их ценности. Вместо этого оба выразили серьезное опасение тогдашним положением семейной терапии, приносящей, по их мнению, немало вреда. Эти интервью будет нелегко читать тем, кто привык почитать себя героями. Однако наука хоть и болезненная, но полезная: стоит узнать, каково той стороне, в которую летят стрелы. Интервью в "Нетворкере" вскоре перестали ограничиваться ретроспективным обзором и сконцентрировались на том, что волновало семейную терапию в 80-е годы. Одной из тем в этом контексте оказался феминизм. Я и сейчас хорошо помню, с каким напряжением зал на представительных конференциях слушал феминисток, впервые просивших слова, чтобы обличать семейную терапию. На пленарном заседании одного из таких съездов моя знакомая, обычно остроумная, веселого нрава женщина, с непритворной суровостью разоблачала патриархальные пережитки в нашей области, угнетение женщин, дискриминацию, которой они подвергаются. Она вышла на эстраду – и я увидел чужую: ничего в ней не осталось от близкой души, а раньше мы были однокашниками. Она заговорила – и я понял: здесь судят всех мужчин, включая меня. Выпады против патриархата и угнетения вначале показались одной риторикой, но моя подруга столь блистательно анализировала законы культурного общества, формирующего семью, отправляясь от половой принадлежности человека, что я должен был признать: тут говорятся важные вещи. — 6 —
|