Христианский дзэн

С другой стороны, чистота намерения — достоинство, которое азиатская духовность выделяет со времени «Бхагавад-Гиты». Одно из основных положений «Гиты» (и положение, которое было дорого сердцу Ганди): мы должны работать, не ожидая плодов нашего труда. Другими словами, мы посвящаем свою жизнь праведным делам, не заботясь о конечном успехе или неудаче; и эта непривязка дает нам радость и свободу, которая сама по себе являются непредвиденным вознаграждением. И то, что «Гита» говорит о деятельности, верно, или даже более истинно, в отношении медитации. Вы не стараетесь получить чего-то; вы не ждете результатов. И вы совсем не добиваетесь осознания. Вы занимаетесь прекрасной деятельностью, которая сама и есть вознаграждение. В общем, безупречное действие при тотальной свободе есть великий идеал.

И тот же идеал присутствует в традиционном воинском искусстве Китая и Японии — стрельбе из лука, фехтовании, дзюдо… Наши современники, естественно, думают, что цель его в том, чтобы поразить глаз быка или победить врага. Отнюдь нет. Цель – безупречное действие, тотальная свобода, потеря эго. Стрела полетит прямо к нужной точке; но это — не цель. Здесь, как и в подлинном дзене, никогда не следует ожидать результатов. Существует древняя проповедь, призывающая монахов специально заниматься добрыми делами, которые никогда не будут замечены или признаны кем-либо. И это весьма напоминает следующее: «когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая». (От Матфея, 6:3).

Как я уже говорил, христианские учителя тоже выделяют чистоту намерения, как качество, имеющее огромную важность. Дело в том, что христианская медитация является, в конце концов, выражением любви, а ее наивысший вид — чистая любовь, незаинтересованная любовь. Если я люблю из какой-то выгоды или для пользы, моя любовь пока еще несовершенна. В одном из своих маленьких трактатов автор «Облака» говорит о женщине, которая не является целомудренной, поскольку любит мужа за его имущество, а не его самого, как такового. Подобно этому, если мы любим Бога за предполагаемое развитие наших способностей, или ради внутреннего утешения, наша любовь не целомудренна.

Совершенная любовь, подобно совершенному действию, где ценен сам процесс, — собственно, и есть вознаграждение. Вот почему Бернард Клервосский, великий «трубадур Девы Марии» (Св. Бернард Клервосский (1090-1153), аббат монастыря Клерво, приложил много усилий к организации второго крестового похода. Известен своими многочисленными богословскими трудами, имеющими глубокий мистический характер – Пер.), мог воскликнуть: «Я люблю, поскольку я люблю; я люблю для того, чтобы любить…». Как отличаются его слова от заявления: «Я люблю, поскольку понимаю, что любить — это хорошо для меня»! И в самом деле, нет причин для любви. Любовь не ищет ничего. Вот почему чистота намерений является основой христианской молитвы, которая учит и вдохновляет любить Бога всем сердцем и душой, и любить соседа как самого себя.