Идея самосовершенствования в этическом отношении как условия достижения истинности познания составляет основной стержень всей православной святоотеческой традиции. В то же время она остается недоступной для академической психологии, отодвинувшей на задний план проблему «власти внутренней» - власти человека над собой, своими душевными слабостями и недостатками. Усилиями Паисия Величковского, оптинских старцев, святителей Игнатия Брянчани-нова, Феофана Затворника и других подвижников XVIII-XIX столетий, этот опыт самопознания и «самоделания» вновь стал доступен широкой научной общественности, обусловив возможности его изучения и освоения современной психологической наукой (Архиеп. Федор (Поздеевский), 1911; Иеромонах Серафим (Роуз), 1991; Ильин, 1993; Иоанн Дамаскин, 1894; Свт. Феофан Затворник, 1991; Творения Святителя Игнатия, 1998). В лоне религии с момента ее зарождения непрерывно осуществлялась практическая деятельность по формированию духовно зрелой личности. Результат этой деятельности проявляется наличием в истории России множества святых - ярких образцов духовно-нравственно развитых личностей. Святоотеческая психология неотделима от самой практики аскетической жизни и во всей полноте была доступна только стоикам православного подвижничества - великим святым прошлого (см. Зарин, 1996). Другими словами, форма существования психологического знания всегда была сугубо индивидуальной. Психологические воззрения не были глубоко отрефлексированы, так как для реального нравственного совершенствования такая «детальная рефлексия» была излишней. Они не были тщательно описаны в четких психологических категориях, как это требуется в современной науке. Передача знания осуществлялась непосредственно - от учителя к ученикам, в большей степени личным примером, нежели посредством развернутых описаний. То же, что записывалось, во всей полноте можно понять, лишь проникнув в тот культурно-исторический контекст, в котором создавалось это знание, открыв для себя личность его автора. Главными доступными источниками научного изучения психологических данных, накопленных в практике православного подвижничества, являются Священное Писание и творения святых отцов. При реализации духовно-нравственных ресурсов религиозной мысли в познании и формировании личности следует учитывать символичность, аллегоричность, иносказательность описания святоотеческой практики (Епископ Николай (Охридский), 1993). В связи с этим чрезвычайно важной и сложной задачей является перевод описания данных, накопленных в русле истории подвижничества, на язык собственно психологии. Это, в свою очередь, предполагает нахождение принципа святоотеческой психологии, способного организовать всю совокупность эмпирических сведений, накопленных многовековой аскетической практикой, в систему понятий. — 6 —
|