|
По мнению марксистов, учение Гегеля о “простом начале” как исходной форме развития понятия было “забыто и извращено идеализмом. А диалектический материализм один связал “начало” с продолжением и концом” (Ленин, т.29, с.264). По Гегелю, сущность простого начала заключается в его непосредственности и неопределенности (см.: Гегель, 1974, с.217). В этом определении диамат рассматривал непосредственность и неопределенность простого начала не как следствие предикативности бытия по отношению к абсолютной идее, а, перевернув данное соотношение, говоря словами К.Маркса, с головы на ноги, рассматривал понятие как предикат бытия. В этом случае понятие превращается в способ отражения бытия в сознании, а в рассматриваемой нами частной ситуации построения предмета исследования - в способ отражения предмета в сознании исследователя. В этом случае простое начало становится для нас первичной формой такого отражения, первичной абстракцией теории. Учение Гегеля о простом начале, превращенное Марксом в метод восхождения от конкретного к абстрактному, послужило основой концепции Л.С.Выготского о единицах психологического анализа. МЕТОДОЛОГИЯ ВЫГОТСКОГО ИЗЛОЖЕНА ИМ В «ИСТОРИЧЕСКОМ СМЫСЛЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО КРИЗИСА» Для того, чтобы понять принципы построения Л.С.Выготским предмета своего исследования, мы должны, прежде всего, принять во внимание его общую методологическую направленность. Установка на создание общей психологической системы ярко проявлялась как в собственно методологических, так и в теоретико-экспериментальных работах Выготского. Все его труды методологичны по своему духу. В то же время, есть одна работа, представляющая собой методологический труд per se. Это - “Исторический смысл психологического кризиса”. Все последующие работы Выготского также содержат в себе мощный методологический заряд. “Кто рассматривает факты, неизбежно рассматривает их в свете той или иной теории”, - говорит Выготский (1982б, с.26). Но там методология отодвигается на второй план, превращается в сцену, на которой происходит действие эмпирических фактов, эмпирика здесь опосредует опосредующее методологию. Почему же Выготский после “Исторического смысла…” никогда больше не возвращался к попыткам “прописать” свою методологию? Ответы на этот вопрос могут быть разными. Один из них: Выготский ушел от заигрываний с бихевиоризмом, но свою методологию не создал, не завершил, не успел… Отчего же тогда современные исследователи творчества Выготского такую методологию успешно находят? Можно, вслед за некоторыми исследователями творчества Выготского, заявить, что он сам не понимал значение своих работ, не осознавал их методологической мощи. — 11 —
|