|
– Проезжай! – закричал тот. – Пошел своей дорогой! Допросчик нашелся!.. – прибавил другой спутник. – Ты не зевай! – оборвал его Михаил Иваныч. – Я, брат, сам зевать-то умею; а коли ежели у тебя спрашивают, отвечай по-человечьи. Что я тебе сделал? Что ты по-собачьи лаешь?.. Кто дает надбавку? – Хозяин! – тоже отрезал рабочий сердито и пошел в кабак. Михаил Иваныч не оставил его и отправился вслед. При его входе небольшой котелок, хранившийся под полой одного из рабочих, тем же порядком, как и баут, загремел под стойку. Два друга уселись за выпивкой. – Кто такой надбавщик явился? – спросил Михаил Иваныч. – Говорю: хозяин новый… молодой… – Надбавил? – Ожидаем!.. Потому большое старание есть в нем об нас… Обхождение благородное… Собрал всех посередь двора, пил чай вместе… увместях с нами… «Вы, говорит, потеряли образ божий… лик, например… от этого вы и»… – Ну, ну! – понукал Михаил Иваныч. – Ну… призывает к себе, лежит на диване и разговаривает: «Идешь ты, говорит, по базару, видишь картину, а понять не можешь, – обидно тебе?» Мы ему: «Обнаковенно нам стыдно…» – «Ну, надо грамоту»… Календари выдал… – Вычел? – Дарром! Эва… так – «на!» Чтобы справка была… какой, например, теперича ответ и за что… в какое время… и все такое… – Старается, чтобы мы к нему чувствовали стыд!.. – присовокупил другой товарищ рабочего. – Теперь у нас стыда нету. Мы разобьем рожу, идем как расписанные, словно господа в шляпках: – нам горя мало! А в то время, чтоб мы стыдились этого… Вот в чем! «Чтобы мне, говорит, не страшно было подойти к вам… потому вы вроде чертей!» Как ни благородны были планы нового «молодого» – из московских – хозяина, но Михаил Иваныч, узнававший прижимку во всех видах и оболочках, не мог не заметить ее и здесь, хотя, быть может, хозяин и не имел ее в виду. Но так как тот же хозяин, требовавший от рабочих образа божия, сам пожертвовал им только компанией за чайным столом да календарями, которые стоят ему грош, то злоба Михаила Иваныча закипела еще сильней. – Эх, чумовые! – сказал он, тряся головой. – Неладен ваш хозяин-то, погляжу я… – Оставь, не говори!.. Елова голова!.. Чай пил… – Н-неладен!.. – настаивал Михаил Иваныч. – Зачем тебе стыд?. – Эва! Для аккурату… само собой… чтоб я его чувствовал. Рабочий остановился. – Ну, а коли ежели ты чувствовать его будешь, складней будет али нет? Уж тогда ты не понесешь котелка в кабак? — 16 —
|