|
— Уважаемая, ведь если что понадобится по хозяйству или по строительству, так не скупясь запасайся горючкой и свистни нам, так мы тебе по первому же свистку половину военной части организуем — и бетон, и цемент, и кирпич, и доски, и солдат-строителей. Они вышли из дома, и я видела из окна, как они спускаются с холма, подпрыгивая и подскакивая, роняя в снег шапки, счастливо хохоча и клубясь вокруг воздетой к небесам руки, в которой сияла вожделенная горючка, сулящая мне в недалеком будущем целые хоромы. Наверное, им казалось, что они ловко меня провели. А я была уверена, что это я мастерски заловила их на крючок. Буду теперь их подманивать и распоряжаться: “А подать мне сюда машину раствора и дюжину мастеровитых служивых!”. Но отец Ерм мне это категорически запретил: — Что — ворованное?! А откуда, вы думаете, они все это возьмут — и бетон, и цемент, и доски с кирпичом? Всю часть обчистят! Так я и не свистнула офицерам. И второй этаж остался недостроенным… Зато за садом я ухаживала сама. Землю вскапывала, деревья окучивала, сорняки выдергивала, даже картошку сажала по весне — чувствовала себя Львом Толстым: попашу, попашу — попишу стихи. Похожу босиком, потравлю вредоносных улиток — и напишу рассказ. Такой это был чудесный дом, посланный мне свыше по молитвам духовника, что мне казалось, если он при мне придет в разоренье, а сад в упадок, то на мне будет большой грех. Ах, ничего не было лучше такой жизни: сходить в монастырь к ранней литургии, побеседовать с отцом Ермом, поплавать в озере, поучить древнегреческий, полюбоваться на закат… Иногда приходили в гости дружественные монахи из монастыря — попить чаю, походить по саду, поесть фруктов, поговорить на всякие возвышенные темы. Хотя отцу Ерму это не очень-то нравилось: — Что это они к вам повадились? — Ну, это для них отдых, мы дружим, — отвечала я. — Дружим, дружим, — ворчал он, — какие у монахов могут быть друзья, скажите на милость? А вы, как только они придут, попросите их дрова поколоть, воды принести, грядки пополоть — тут же поразбегутся. А еще лучше — предложите им вместе почитать акафист, помолиться — их сразу как ветром сдует. Почему-то мне становилось смешно: службы в монастыре длинные, наместник то и дело их увеличивает пением бесконечных акафистов, у монахов, вслед за клиросными, еще и другие послушания следуют, так что они трудятся с раннего утра до поздней ночи. И что — придут они ко мне, а я им: а не почитать ли нам акафист, а, братия? Не порубить ли дрова? Не подвигать ли мебель? — То-то, — вздыхал отец Ерм, — вам даже представить это смешно. — 4 —
|