Неведомое путешествие. За пределы последнего табу

Те, кто познал жизнь в ее глубочайшей сердцевине, говорят, что смерть божественна. Это не только отдых, но и воскресение, новая жизнь и новое начало; открыва­ется новая дверь.

Когда суфийский мистик, Баязид, умирал, люди, кото­рые собрались вокруг него, — его ученики — внезапно были удивлены, потому что, когда пришел его последний момент, он стал сияющим, ярко сияющим. У него была прекрасная аура. Баязид был красивым человеком, и его ученики всегда чувствовали ауру вокруг него, но никог­да не видели ничего подобного. Такой сияющий!

Они спросили:

— Баязид, скажи нам, что с тобой случилось. Что с тобой происходит? Прежде чем уйти, дай нам свое по­следнее послание.

Он открыл глаза и сказал:

— Бог приветствует меня. Я иду в его объятия. До свидания!

Он закрыл глаза, и его дыхание прекратилось. Но в тот момент, когда его дыхание прекратилось, произошел взрыв света. Комната наполнилась светом, потом свет исчез.

Если человек узнал трансцендентальное в себе, то смерть — не что иное, как еще одно лицо божественно­го. Тогда в смерти есть танец.

Иллюзия смерти — это социальное явление. Это нужно рассмотреть немного подробнее.

Ты видишь, что человек умирает, и думаешь, что он умер. Так как ты сам не умер, у тебя нет права думать таким образом. Очень глупо с твоей стороны заключать, что этот человек умер. Вот все, что тебе следовало бы сказать:

— Я не могу определить, тот ли это самый человек, и остался ли он таким же, как я знал его раньше.

Если сказать больше, это опасно, и это пересекает границы достоверности.

Вот все, что следовало бы сказать:

— До вчерашнего дня этот человек говорил, теперь он больше не говорит. Раньше он ходил, теперь он боль­ше не ходит. Того, что я до вчерашнего дня понимал как его жизнь, больше не существует. Если есть какая-то жизнь за пределами этого, тогда пусть так и будет; если ее нет, да будет так.

Но говорить, что «этот человек умер», значит заходить немного слишком далеко; это значит, уходить за пределы действительного. Следовало бы просто сказать: «Этого человека больше нет среди живых». В том смысле, в кото­ром человек знал, что у кого-то есть жизнь, ее больше нет.

Такого рода негативное утверждение справедливо: того, что мы знали как его жизнь — его борьбы, любви, еды и питья, — больше нет, но говорить, что этот человек мертв, значит делать очень позитивное утверждение. Мы не просто говорим, что того, кто присутствовал в этом чело­веке, больше нет, мы говорим, что случилось нечто боль­шее и превышающее это: этот человек мертв. Мы гово­рим также, что случилось явление смерти. Может быть справедливым, если мы скажем, что вещи, которые проис­ходили вокруг этого человека, больше не происходят. Мы говорим не только это, но и то, что к этому добавлено новое явление: этот человек тоже мертв.