В-третьих, обратите внимание на то, что Дхритараштра говорит: На поле дхармы [праведности], на поле Куру, сойдясь для битвы... Поле праведности перестает существовать в тот день, когда люди собираются на нем для сражения. В день, когда битва становится императивом, в мире исчезает возможность для сохранения любого вида религиозности. Таким образом, когда-то Куру, возможно, и было полем праведности, религии, но не сейчас. В тот момент, с которого начинается Гита, люди, готовые убивать друг друга, собрались на том самом месте, известном как дхармакшетра — поле праведности. Начало Гиты действительно необычно. Оно необычно еще и потому, что теперь будет очень сложно определить, как же должны развиваться события на поле неправедности , на поле безрелигиозности, если подобное происходит на поле праведности. И что же может совершаться на поле праведности, если Дхритараштра уже просит Санджаи: «Я хочу знать, что делают мои сыновья и их противники, стремящиеся к войне». Вероятнее всего, поле праведности до сих пор еще не создано на этой земле. Если бы оно возникло, то война перестала бы быть возможной. Но пока возможность войны еще существует и поле праведности превращают в поле битвы, как же мы можем порицать и критиковать неправедных и нерелигиозных людей? Поистине, на полях неправедности велось меньше войн, чем на полях праведности, религии. Если представить себе войну и кровопролитие, то поля праведности покажутся полями неправедности в большей степени, чем сами поля неправедности. Мы должны понять содержащуюся здесь иронию — до сегодняшнего дня войны ведутся по религиозным мотивам. Не думайте, что это происходит только в наше время, что храмы и мечети лишь недавно стали прибежищем войны. Тысячи лет назад, — когда по общему мнению на Земле жили хорошие люди и среди них был такой прекрасный человек, как Кришна, — даже тогда войска собирались для сражения на религиозных полях Куру. Пустившая глубокие корни жажда войны, свойственное людям желание разрушать, животное, скрытое в глубине человека, остается с нами даже на поле праведности. Даже там этот зверь готовится к войне. Хорошо бы помнить об этом, а также помнить, что сражение становится еще более опасным, когда враждующие стороны прикрываются щитом религии — поскольку тогда оно кажется оправданным. Итак, это религиозное писание начинается с любопытства слепого Дхритараштры. Все религиозные писания начинаются с любопытства того или иного слепца. В тот день, когда в мире не останется слепых людей, не останется и потребности в религиозных писаниях. И, значит, вот он — слепец, проявляющий любопытство. — 7 —
|