|
Словом, не переживай ты по поводу несовпадения со стандартами. Стереотипных формул всегда больше, чем индивидуальных мнений. Ты с ними повсюду столкнешься, куда ни глянь. Привыкай. Учись себя отстаивать. А заодно не лезть на рожон. Это дело утомительное, продолжительное — лет на десять, минимум. К тому же у нас в отечестве долго-долго существовала мода на все, чего ты так не любишь: на инфантилизм, на ксенофобию, на шовинизм… Неудивительно, что у многих мозги, словно Пизанская башня, набекрень!» Мама меня утешила. Она как человек вдумчивый на все смотрит со спокойным благодушным цинизмом, и старается обойтись без огульных обвинений. Судит, в общем, неласково, но в молодости-горячности ее не обвинишь. Так что предложенную альтернативу — терпеть или возражать — придется осмыслить всерьез. Но я уже знаю, что выберу. Недаром я не столько Лялечка, сколько бяка. И одно я знаю совершенно точно: чувство, даже похвальное, вроде любви к родине, когда оно готово тебя затопить, захлестнуть и растворить — такое опасное стихийное явление надобно… вовремя сливать. В смысле, сублимировать. Словом, думать всем мозгом, а не только гипоталамусом или щитовидной железой. А эмоции копить, усугублять и упиваться — неоправданный риск. К тому же мне, честно говоря, кажется: народ все больше выдумывает про свою «вечную любовь», «горячий патриотизм» или «душевную ранимость». Их жизни, скорее всего, требуется новое наполнение, будто старому матрасу. А то бессонница начнется и утренней депрессией замучит. Вот от страха и стараются, бедолаги, ищут на свои нижние чакры приключений. «Сестра моя, жизнь, и сегодня в разливе»Нет, не верю я в искренние проявления бурных страстей. Все эти припадания к стопам возлюбленного существа, ежедневные послания на восьми страницах с описанием мельчайших душевных движений, бряцания на струнных инструментах с немелодичными подвываниями про «самую симпа-а-атичную во дворе-е-е-е» — как и прочие безделицы в том же стиле — в равной степени порождены избытком времени, трепетным отношением к классике и бурным развитием блатного фольклора. Ну, посудите сами: вот растет себе девочка, читает, согласно школьной программе, про пылкость дам и девиц (не говоря уже о кавалерах) поза- и позапозапрошлого столетий, изумляется и проникается. В детском возрасте так легко принять все описанное классикой как странное, выпадающее из стандартных рамок, за единственно верную, элегантную и значительную манеру себя вести. Притом массовое поветрие не может не превратиться в моду, мода — в тенденцию, а тенденция — в культурную традицию. Нужно только время. У России на формирование соответствующего обычая — обычая тяжко, но не без удовольствия, страдать шизофренией — времени было предостаточно. — 47 —
|