|
Теркин, видя продажную душонку таксатора, отказывается от его посредничества и покупает и лес Низовьева, и имение Ивана Захаровича сам. Цели его благородны: «Его идея – оградить от хищничества лесные богатства Волги, держаться строго рациональных приемов хозяйства, учредить “заказники”, заняться в других, уже обезлесенных местах системой правильного лесонасаждения». После совершения сделки, рано на рассвете он отправляется в лес со своим помощником Хрящевым: «Ему нужно было отвести душу в лесу. Хоть он и сказал Хрящеву: “произведем еще смотр заказнику”, но Антон Пантелеевич понял, что его патрону хочется побрататься с лесом». Вскоре после покупки лесных угодий в них занимается пожар. Это предводитель, уличенный в недостаче, поджег свой простаивающий винокуренный завод, чтобы получить страховку. Огонь перекидывается на лес, но его, к счастью, удается побороть усилиями трех десятков мужиков, которые останавливают огонь при помощи канав. О том, кто такой Чехов, не пишу. Как-никак его проходят в школе, поэтому сразу возьмем быка за рога! Вишневый сад помещицы Раневской выставлен на торги. Любовь Андреевна заложила его давно, вырученные деньги проела, а теперь дошло и до того, что проценты по закладной платить нечем. А ведь «в прежнее время, лет сорок-пятьдесят назад»Произведение цитируется по: [Чехов 1984]. – эти времена помнит старый лакей Фирс – «вишню сушили, мочили, мариновали, варенье варили, и, бывало... сушеную вишню возами отправляли в Москву и Харьков. Денег было! И сушеная вишня была тогда мягкая, сочная, сладкая, душистая… Способ тогда знали…». Почему же вишневый сад не дает больше дохода? Глобализация, дешевый китайский импорт, с которым невозможно конкурировать? (Я смотрела в магазинах: вишневые компоты теперь почти исключительно китайские, редко – болгарские). Ничего подобного! Во второй половине XIX века технологии обработки вишни не менялись, дешевая рабочая сила из Азии конкуренцию составить не могла. Все гораздо проще. Ипотека дала деньги на жизнь – на какое-то время, поэтому заниматься реальным производством стало просто лень, за садом не следили, деревья не обновлялись. Да и производственные секреты утеряны. «А где же теперь этот способ?» – спрашивает Любовь Андреевна Фирса. В ответ: «Забыли. Никто не помнит». По всей видимости, из-за возможности долгое время жить доходами от залога имущества, обленились многие местные помещики. Занимают друг у друга, чтобы заплатить очередные проценты по закладной. Сосед Раневской Борис Борисович Симеонов-Пищик, такого древнего дворянского рода, что род этот «происходит будто бы от той самой лошади, которую Калигула посадил в сенате», тоже трудиться не спешит. Заложил свое имение и теперь побирается: «…многоуважаемая, одолжите мне… взаймы двести сорок рублей… завтра по закладной проценты платить…», «очаровательная, все-таки сто восемьдесят рубликов я возьму у вас… Возьму… Сто восемьдесят рубликов…». — 170 —
|