|
Жак Кальдерой явился на следующий день с чемоданом, полным соверенов, и сообщил, что хедив просит меня принять их, даже если сейчас я ничего не могу для него сделать. От себя он добавил, что надеется на мое согласие, поскольку сам сильно нуждается в деньгах, так что я мог бы отдать ему половину. Согласившись, я взял пятьсот соверенов. Обмен был нечестным, поскольку Аббас Хилми-паша явно считал, что таким образом покупает мою поддержку в его интригах по возвращению египетского трона. В то время я раскаивался совсем чуть-чуть, зная, что Аббас Хилми сказочно богат и часто преподносит подобные подарки людям, которые, по его мнению, могут быть ему полезными. С течением времени это дело становилось все более" и более тягостным для меня, но благодаря ему я понял, что мы годами несем последствия за наши поступки уже после исчезновения внешних результатов. Я осознал, что освободиться от прошлого можно, лишь изменив себя настолько, чтобы перестать быть тем человеком, который совершал поступки. Нечестный человек не становится честным только отказавшись от обмана, но путем внутреннего изменения, благодаря которому он теряет возможность обманывать. Прошло, однако, много долгих лет, прежде чем для меня открылось значение «внутреннего изменения». Деньги хедива я вложил в дело и вошел в долю в коммерческое предприятие по экспорту инжира из Малой Азии в Лондон, где он был редкостью в том году. За пару недель я получил хорошую прибыль только потому, что мне повезло - я был знаком с нужными людьми. Мой старый турецкий приятель предложил вместе с ним купить шахту по добыче бурого угля. Она работала всю войну и находилась невдалеке от азиатского побережья Дарданелл и имела собственную гавань. Мы с миссис Бьюмон решили посетить шахту, хотя я ничего не знал о добыче угля. На небольшом пароходике, ходившем вдоль побережья, мы добрались до Лапзаки, а там пересели в старый форд тернер. Дороги были практически непроходимыми, а в тех местах, где мы останавливались на ночлег, нас буквально сжирали клопы. Мы проезжали по территории, по официальным сообщениям наводненной опасными бандами, но встречали только деревни, в которых турки и греки мирно соседствовали всего в шестидесяти милях от Баликессира, где турецкая и греческая армии сражались в совершенно бессмысленной войне. Я вновь преисполнился неприязни к законодателям, составлявшим Севрский и Ньюилльский договоры, и увидел, как семена будущей войны были посеяны на Балканах и Ближнем Востоке. Территории Оттоманской Империи обладали неисчерпаемыми природными ресурсами. Народы, их населяющие: турки, арабы, курды, армяне, греки - каждый имел прекрасные национальные черты, которых не хватало другим. Между ними не было ненависти, кроме той, которую разжигали профессиональные агитаторы и политики. — 70 —
|