Селестинские пророчества

Мы проехали еще минут пятнадцать, не разговаривая. Я попробовал сосредоточиться и получить какое-нибудь ука­зание на то, что будет дальше, но ничего не получилось. Воз­можно, я слишком старался.

— Вот и развалины, — сказал Санчес.

Слева от дороги был лес, а за ним я различил впереди три высоких сооружения пирамидальной формы. Когда мы, ос­тановив машину, подошли ближе, я увидел, что пирамиды сооружены из тесаного камня и расположены друг от друга на одинаковых расстояниях, около тридцати метров.

Про­странство между пирамидами было вымощено гладкими каменными плитами. У оснований пирамид чернело не­сколько раскопов.

— Посмотрите туда! — воскликнул Санчес, указывая на самую отдаленную пирамиду.

Там кто-то сидел — одинокая фигура перед гигантским сооружением. Я сразу ощутил энергетический подъем. Ког­да мы прошли половину пути, уровень энергии необычайно возрос.

Я посмотрел на Санчеса. Он поднял бровь. Когда мы подошли еще ближе, я узнал Хулию. Она сидела, скрестив ноги, и держала в руках стопку бумажных листов.

— Хулия! — позвал Санчес.

Она повернулась к нам и встала. Ее лицо светилось радужным сиянием.

— А где Билл? — спросил я.

Хулия показала направо. Там, в сотне шагов от нас, стоял Билл. В предвечерних сумерках он весь светился.

— Что он делает? — спросил я.

— Вот Девятое, — вместо ответа проговорила Хулия, протягивая нам бумаги.

Санчес сказал ей, что мы уже знаем ту часть откровения, где говорится о человечестве, преображенном в результате сознательной эволюции.

— Но куда приведет нас эволюция?— спросил Санчес. Хулия не ответила. Она просто стояла, воздев руку с бумагами, словно ожидала, что мы прочтем ее мысли.

— Что? — воскликнул я.

Санчес положил мне руку на плечо. Я понял, что он велит мне сосредоточиться и ждать.

— Девятое открывает нам наше конечное предназначение, — проговорила Хулия. — Теперь всё кристально ясно. Мы, люди, — вершина эволюции, говорится там. Материя начинается, как простейшая и слабая форма энергии, потом делается всё сложнее, элемент за элементом, вид за видом, поднимаясь на всё более высокие уровни колебаний.

Когда появились мы, люди, тогда еще первобытные, мы неведомо для самих себя продолжали эволюцию. Мы всту­пали в конфликты, побеждая врагов и отбирая их энергию, — и тогда слегка продвигались вперед — или враги побеждали нас, и тогда мы энергию теряли.

Эти схватки продолжались, пока мы не изобрели демократию — систему, которая хотя и не устранила конфликты, но, по крайней мере, подняла их с физического уровня на психологический.